Деликатные рисунки длиной меньше половины миллиметра выполнены на крошечных крупинках почвы, которые сложно разглядеть невооружённым глазом. Мунис, известный своим умением при помощи контекста изменять привычную перспективу визуального восприятия, в прошлом создавал гигантские, до 500 метров в длину изображения. Единственное, что мог увидеть зритель, стоя на земле, это без видимой логики вырытые в грязи канавы. Разглядеть такую работу целиком можно было только с вертолета. Однако примерно пять лет назад Мунис заинтересовался полярно противоположным направлением — возможностью создавать рисунки, которые будут видны только при многократном увеличении.
Чтобы воплотить эту концепцию в жизнь, Мунис и Коэльо разработали уникальный технологический процесс, который включает в себя и старинное проекционное устройство, и инновационное оптическое оборудование. Первые наброски Мунис нарисовал, используя камеру-лючиду — оптический прибор, изобретённый в 1807 году, который художники XIX и XX веков активно использовали для перенесения существующих мотивов на бумагу.
Готовые наброски Мунис отправил Коэльо, который в течение четырёх лет с переменным успехом испытывал различные технологии микрогравировки. К примеру, лазер слишком часто разрушал мягкие песчинки или, напротив, не давал чётко- различимого изображения на более твёрдых. В результате исследователь остановился на технике травления фокусируемым ионным пучком (ФИП), которая часто применяется в работе с микросхемами.
Отвечая на вопрос о выборе замков темой всей серии, Мунис поясняет, что он предпочитает работать с простыми образами, которые зритель видел миллион раз, так как, чем привычнее изображение, тем сильнее эффект от резкой смены перспективы. «Когда кто-то говорит вам, что это песчинка, наступает момент, когда ваша картина мира разваливается на части, и вам необходимо её перестроить, — объясняет Мунис. — Приходится сделать шаг назад, чтобы спросить себя что такое изображение, и в чём его смысл». Примерно так же, как это произошло с нашим пониманием живописи после изобретения фотографии.
«Мне кажется, что сейчас фотография начинается заново, — добавляет Коэльо. — Появляется совершенно новая её разновидность. Во многом это происходит из-за того, что в результате объединения компьютеров и оптики рождаются новые, ранее недоступные способы нарратива».
Утверждение Коэльо можно проиллюстрировать целым рядом недавних примеров. Один из них — удивительные макрофотографии Линдена Гледхилла, на которых в мельчайших подробностях показана структура крылышек дневных и ночных бабочек.
Добавить комментарий