Мы споткнулись – но мы не разбились

Я называю это состояние «войти в штопор». Когда в голове словно срабатывает тумблер – и ты сознательно отключаешься от реальности, разъединяя цепь. Из понимающей, мудрой и веселой ты превращаешься в существо с апатичным взглядом дохлой рыбы, которое вместо того, чтобы решать возникшую проблему, шлет ее к черту и уходит в глухую оборону.

Что бы ни говорили в этот момент окружающие, какие бы доводы ни приводили, все кажется пустым, и все – врагами. Зачем они тыкают в меня палкой, зачем пытаются выкурить дымом из моей норы, почему не могут просто оставить в покое?

У меня отваливается хвост и лезет клочьями шерсть, и сейчас мне лучше уйти, чтобы не усугубить еще больше. Уйти в буквальном смысле, ногами – оказаться по ту стороны комнаты, дома, машины, брака. В идеале – вернуться в начало пути и выбрать другую дорогу в принципе…

В состоянии штопора ты отчетливо понимаешь, что тебя отбойным течением уносит в море все дальше и дальше от берега, но ты не пытаешься ни спастись, ни позвать на помощь, а просто ложишься на спину и думаешь: пусть несет. (Пусть несет, и пусть меня сожрут киты и чайки, я не хочу ни слышать, ни слушать, ни понимать, и вообще – давайте притворимся, что меня нет: так и вам и мне станет легче.)

Это время лежать на дне и жалеть себя, горько плакать и горестно всхлипывать. С забитым соплями носом мучить небо вопросами: «Доколе?!»и «Почему я?!». Получать от него ответы: «Иди умойся» и «Потому что». Представлять себе, как будут страдать эти все дураки вокруг, когда ты умрешь, как поймут, насколько не правы были.

Это очень странное и противоречивое состояние: отчаянная жажда участия, поддержки и отклика – и настолько же сильное увиливание от любых контактов, когда маневр на сближение представляется лобовым тараном, а попытка добиться ответа – насилием над душой.

Входить в глубокий штопор – значит, драматично запихивать в сумку вещи, хлопать дверьми, реветь в такси. Срываться с петель в ночи и слетать с катушек. Говорить себе: все, закончилась я, не могу больше я, не хочу; разводить костер с намерением сжечь дотла то, что еще вчера хранилось под самым сердцем. Не думать: а что будет завтра, а что делать с прошлым? В состоянии штопора нет созидания, нет надежд – есть только этот конкретный момент, полный ненависти и обиды.

А потом неожиданно раз – и тебя отпускает. Плотину молчания прорывают слова, пересохшее русло реки наполняется влагой, и смыслом – время. Вы начинаете говорить, и рассеивается по ветру злость, и вдруг оказывается, что меньше всего каждый из вас хотел войны друг с другом – просто так причудливо срикошетили пули, пущенные в самих себя.

Жить с другим человеком сложно по определению, и не имеет значения, год вы вместе живете или пятнадцать лет. Важно то, чтобы в самую бурную ссору вы все равно в глубине души отчетливо понимали: не нужно мне никого другого, ничего другого – и жить, и любить, и ссориться я хочу только с ним одним.

Помогают выйти из штопора простые вещи, бесхитростные движения: в первую очередь – признание самой себе, что тебя занесло, и то, что тысейчас выбираешь думать и делать, ты выбираешь отчаянно резко, рубя с плеча. 

Злость очень полезна для выхода из тянущегося годами неудовлетворения, но если сыр-бор разгорелся по мелочи, пустяку, душевному недосмотру, досадному недоразумению – то не стоит игра свеч, а шкурка – выделки. Глубоко вдохни, выдохни и возьми себя в руки: нет ни нужды, ни причины доводить начатое раздражение до беды.

Мне не сразу далось это знание, но оно далось. Каждая наша ссора, каждый мой штопор – это возможность сказать: «Мы споткнулись, но мы не разбились, и вместо того, чтобы уходить в себя на несколько дней и молчать, – давай вместе посмотрим под ноги, поищем камень».

Давай расскажем друг другу честно о том, что нас захлопнуло и закрыло, что сделало мертвыми, вялыми, слабыми, неживыми – в конце концов, кому еще нам об этом рассказывать, как не самым родным, чтобы не повторять, не наступать на мозоль, не бить по больному.

Память детства хранит во мне одно воспоминание, которое до сих пор для меня страшное, точнее, не «до сих пор»: сейчас – особенно. Мы подвозили на машине до города знакомую женщину из деревни, вдову, и она рассказывала: «Бывало, я только полы помою, а он как придет в своих огромных сапожищах с улицы, как наследит по свежему – тэп, тэп, тэп… Убить хотела как злило. А сейчас вымою полы, сижу с тряпкой в руках посреди чистой комнаты и вою: пусть бы ходил, пусть бы следил, ни слова бы ни сказала – только бы живым был мой Сереженька…»

На стене храма было вырезано стихотворение под названием «Утрата», в нем было всего три слова. Но поэт соскоблил их. Утрату нельзя прочесть – ее можно только почувствовать.
А. Голден.  опубликовано econet.ru

Автор:  Ольга Примаченко

Это Вам будет интересно: Расколотая женщина и самурай не исцеливший Мать

Обратная сторона Спасателя: не тяните другого на своей энергии!

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление - мы вместе изменяем мир! © econet