Святые и непорочные по этой земле не ходят...

Все, что мы можем сделать, – это признать, что мы живые и несовершенные. Все. Без исключения. Все ошибаются. Святые и непорочные по этой земле не ходят.

У меня была одна знакомая, которая ждала пенсии, чтобы начать жить.

Она мечтала поселиться на даче, завести кур и прожить старость в саду, в огороде, балуя себя банькой, свежими овощами-фруктами и чистым воздухом.

Все, что она делала в своей жизни, плавно вело ее к этой мечте. Познакомились мы, когда ей было тридцать семь, и мне она казалась очень зрелой женщиной. Я наблюдала, как она создает материальные блага: отсуживает машину у бывшего супруга, якобы в интересах сына, но на самом деле, чтобы ездить на ту же дачу; методично и планомерно выживает с дачи брата, чтобы у родительского наследства была одна хозяйка; работает на ненавистной работе с тем только, чтобы можно было с нее сбежать и что-то полезное сделать в загородном хозяйстве.

Со временем я даже начала думать, что замуж в третий раз она вышла с единственной целью – чтобы был работящий мужик в доме. Гараж поставить, баню построить, теплицу соорудить, проводку поправить, воду провести – в общем, мужик был с руками. Где-то лаской, где-то кормежкой, где-то уютом она привязала, как думала, мужчину к себе крепко. Ей казалось, что она держит все ниточки в руках – управляет жизнью.

Обесценивая прошлое, высказывая все, что она думала о каждой из них, она растеряла почти всех своих подруг. Проявив неблагодарность и зачеркнув общие светлые моменты, она лишилась по очереди всех родственников. Коллеги ее недолюбливали из-за слишком уж меркантильного подхода к деловым отношениям.

Но, несмотря ни на что, ее вела идея – кажется, она видела себя хозяйкой поместья. Рисовала долгую жизнь на пенсии, где наконец-то сможет по-настоящему жить. Все годы до этого были лишь подготовкой к счастливому периоду, который она себе создавала. А потом она умерла. В пятьдесят четыре года. От опухоли головного мозга. Ирония судьбы – она год не дожила до пенсии.

Одна из двоюродных сестер, из тех, что знают и чувствуют больше, чем понимает большинство, просила ее обдумать все, что та натворила в своей жизни, переосмыслить, признать ошибки и, возможно, извиниться перед людьми, раскаяться, исправить то, что можно исправить. Она верила, что так можно остановить болезнь. Мозг – это, прежде всего, мысли. Сознанием можно изменить ситуацию и даже исцелиться, надо только найти точку, где началась поломка.

Не захотела… Не услышала… Ушла, не признав…

Муж нашел другую женщину и оставил мою знакомую, не дожидаясь конца, а потом, выгнав ее детей, поселился на той самой даче.

К чему я это рассказала?

Не знаю… Иногда очень остро чувствую этот момент “здесь и сейчас”.  Знаю, что завтра может не наступить. Рефлексирую по поводу причинно-следственных связей, касаемо отношений с другими людьми. Болезненно переживаю промахи. Сожалею о неаккуратности и небережности по отношению к другим людям. Ругаю себя, если причинила боль, даже будучи уверенной в своем мнении.

Не думаю, что это плохие качества. Живой человек – не Бог. И страшно, когда он себя таковым воображает.

И профессионалы, работающие с душами, ошибаются. Что уж говорить об остальных?

Все, что мы можем сделать, – это признать, что мы живые и несовершенные. Все. Без исключения. Все ошибаются. Святые и непорочные по этой земле не ходят.

Каждый из нас оставляет после себя кладбище разбитых сердец. Я бы хотела, чтобы мое – было меньше. И я горько переживаю, если увеличиваю его. До того момента, когда все остановится, я бы хотела иметь время все осознать и раскаяться.опубликовано econet

Автор: Лилия Ахремчик