«ТАКОЙ» ребенок не нужен: Бойкот как средство воспитания

Когда мы говорим о насилии в воспитании чаще всего в уме всплывают картинки силовых методов - шлепки, ремень, крик, угрозы и в эту категорию почти никогда не попадает бойкот

Взгляд через призму работы психолога со взрослыми клиентами

Когда мы говорим о насилии в воспитании чаще всего в уме всплывают картинки силовых методов - шлепки, ремень, крик, угрозы и в эту категорию почти никогда не попадает бойкот, а, собственно, почему? Попробуем разобраться.

Когда “такой” ребенок не нужен

Формально всё чинно и гладко - ребёнок что-то “натворил” и с ним кто-то из родителей, а то и оба, не хочет разговаривать. Чаще всего предполагается, что ребёнок одумается и “возьмётся за ум” и больше не будет так плохо себя вести. Осознает всю тяжесть совершённого “преступления”. Почему “преступление”?

Видимо, тяжесть как раз определяется тем, что родителю невыносимо разговаривать с ТАКИМ ребёнком. Вот тут и кроется для нас подсказка, почему это тоже насилие. Ведь для того, чтобы ребёнок осознал последствия своих действий, родитель прибегает к ощутимому воздействию, оно должно быть как-то болезненным для ребёнка, иначе это уже и не будет “воспитанием”, как его понимают родители.

Человек животное социальное, ему нужна компания, сородичи, общество, социум. Даже взрослым людям трудно перенести отвержение, обструкцию со стороны значимого сообщества. Мы объединяемся в кланы, группы, коллективы, мы стремимся к отношениям. Лишь очень не многие могут и готовы переносить одиночество, в общей массе мы с трудом переживаем, когда нас исключают из значимой группы. Эту потребность человека подмечал ещё психолог Маслоу в своей знаменитой “Пирамиде потребностей”. И это значимо для взрослого человека, а какого же ребёнку, для которого его родители, бабушки и дедушки это почти весь мир?

Маленький ребёнок полностью зависит от своих родственников, которые его кормят, одевают, дают ем тепло и заботу. Ребёнок не выживет сам, ему нужна помощь, в том числе и в том, чтобы он взрослел, вливался в социум. Его родители фактически “боги”, которые столько знают и умеют, создают для ребёнка целую вселенную в которой он может жить и получать то, что ему важно. Они, в его понимании, заботятся о нём, хотят чтобы его жизнь была лучше, оберегают его жизнь от опасностей. И, так уж устроено, ребёнок уверен, что родители любят его, принять обратное ему невыносимо больно.

Ребёнок будет до последнего отрицать все факты того, что родителям он либо безразличен, либо такой не нужен. Психика так устроена, что при сильной боли, в том числе эмоциональной, срабатывают защиты и что-то предельно больное вытеснятся, отрицается, в надежде, что для того, чтобы это принять будет больше ресурсов, времени. Во всех культурах есть траур при сильных потерях, 9, 40 дней, годовщина. Переживание боли растягивается во времени и фазы агрессии и депрессии, печали и освоения новой реальности обязательны.

А что с ребёнком? Что ему делать, если он поймёт, нет даже не головой, а всем естеством, что он не нужен? Как ему справиться с этим? Откуда взять ресурс? Куда и к кому бежать за помощью? Может ли он сам войти в тяжёлую депрессию и сам оттуда выпрыгнуть, оттолкнувшись ото дна? А если родители единственные фигуры, которые могли бы поддержать, сами являются причиной страдания ребёнка?

Всеми фибрами души ребёнок понимает, что одному ему почти не справиться. Среди психологов считается, что только где-то после 3-х лет ребёнок уже готов к самостоятельности, может спокойнее переносить отдаление от родителей, готов к социальной жизни и именно в этом возрасте его уже можно спокойно отдавать в детский сад. Но, тут есть маленький нюанс, это в том случае, если ребёнок “наелся” принимающими, любящими родителями, они у него “интроецировались” в голове, то есть в психике есть их правильные модели. Что это значит? В ситуациях, когда ребёнок оказывается один в незнакомой среде, его психика ищет родителей и, не находя их физически, “обращается” в памяти к их “фигурам”. Если последние “всплывают” в памяти как поддерживающие, то ребёнок успокаивается и действует дальше, а если отвергающие или ругающие, то его психика либо “зависает”, либо бросается в панику или начинает действовать не эффективно, даже для уровня ребенка.

“Праведный гнев” родителя.

И вот тут мы снова натыкаемся на ситуацию с бойкотами, отвержениями в ключевые для ребёнка моменты.

К примеру, ребёнок что-то ценное разбил или сломал. Скорее всего, он сам испугается совершённого, поскольку в его планы входило только поиграть, попользоваться вещью, даже если это и запрещали. По большому счёту, за целостность вещей и их доступность для ребёнка отвечают родители, и очень наивно предполагать, что запретив что-то ребёнку на словах, результат будет автоматически гарантирован. Ребёнок живёт импульсами, желаниями и осознавать последствия своих действий, нести за это ответственность для него ещё рановато, сперва надо повзрослеть. Да и сами запреты, порой, наоборот продуцируют желания, подогревая интерес ко “взрослым” вещам и жизни. Но родители помнят о своем запрете, для них импульс и желание ребёнка не очевидны в тот момент, когда они видят сломанную вещь. В тот момент ребёнок превращается в злодея не слушающего родителей, им не приятно и обидно.

Тут полезно вспомнить про фазу гнева при потере. Это естественная реакция родителя на сломанный, разбитый предмет. Ну и адресат гнева сразу находится - фактически ребенок выступает в качестве “виновника”. То, что он еще маленький в этот момент для них мало имеет значения, психике нужен объект для выпуска агрессии. Может быть трудно принять тот факт, что наши слова не долетают до ребёнка надлежащим образом. Как же хорошо, когда сказал раз-два и ребёнок всё понял, усвоил, принял и следует принципам, заложенным родителем. И как соблазнительно начать его дрессировать, включая безусловные рефлексы - сделал, получи удар током. Ведь как-то же надо донести важность соблюдения правил и запретов, родитель же беспокоится и о вещах и о безопасности ребёнка, ну и, конечно, о том, в кого вырастет его отпрыск. Хочется чтобы будущий взрослый был способен брать на себя обязательства и выполнять их, нести ответственность, уважал чужую позицию. А тут, в этой конкретной ситуации, ребёнок демонстрирует прямо таки противоположное, “как горох об стену!”.

Ну а теперь соедините эти две силы в их мощи, направленной вовне. Силу гнева из-за сломанного предмета, внутри же обидно, он мог быть дорогим и важным, и силу гнева из-за потери видения ребёнка как выполняющего указания и ответственного за последствия. Можно, для усиления, добавить то, что ребёнок мог пообещать не трогать предмет. То есть он ещё и не умеет держать свои обещания.

Сюда же прибавим опасение за будущее ребёнка. Ну и то что точно надо добавить, так это бессилие родителя в целостности его картины мира, в которой он может управлять событиями, раздавая правильные указания и выдавая запреты. Как ему тогда быть? Как воспитывать ребёнка, как “донести” важность соблюдения правил? Как сохранить целостность предметов? Как предотвратить негативные последствия? А если внутри звучит клиентская тема-таракан “я плохая мать”?

Бывает, когда родители находятся в трудной жизненной ситуации: внутри нет ресурсов, усталость, вымотанность, болезнь, эмоциональный надрыв. Тогда ребёнок в тройне будет “злодеем”, как будто он не может “войти в положение” и причиняет явно лишнее беспокойство, а ведь “и без него тяжко!”. Ребёнок мгновенно превращается в “чужого”, того, то не чувствует важность момента. Ведь именно сейчас не надо маму-папу лишний раз дёргать и беспокоить. Как будто сама тяжёлая ситуация у родителя автоматом вызывает взросление ребёнка с повышением ответственности и понижением зависимости от детских импульсов.

 «С тобой ТАКИМ я не буду разговаривать!»

И теперь мы переходим к бойкотам как к очень “эффективному” средству достижения родителем результатов, если запрет или введенные правила не сработали. Как родители понимают, что это действенный способ “воспитания” - загадка. Скорее всего их родители применяли бойкоты к ним и это “работало”. А может путём проб и ошибок приходит понимание что проще игнорировать ребёнка денёк-два и он становится даже более “шёлковый” чем при применение криков и даже ремня, ведь ребёнок может и в протест войти, упереться рогом. Возможно их в семье применяли открытую агрессию (били или кричали), тогда на родитель принял решение не вести себя так же по отношению к своим детям. При бойкоте никто не бьёт, не кричит, никаких скандалов. Ни тебе жалоб от соседей на шум, ребёнок обут и одет, следов побоев нет. Абсолютный выигрыш перед применением силы для воспитания. Но что же видит и ощущает ребёнок? Почему после нескольких часов, а то и минут, он согласен “на всё” и просит прощения, даже если не понимает в чем он виноват?

Как психодраматерапевт я помогал клиентам-протагонистам сотни раз поставить сцену бойкота от родительской фигуры, иногда это и бабушки с дедушками были и даже тёти-дяди, если ребёнок у них жил. В пространстве “сцены” всплывала детская ситуация, где что-то ребёнок “натворил”. И как же эти сцены были похожи по энергетике!

И вот на сцене ребёнок, которому страшно от того, что он натворил. Наиболее часто в сценах бойкота фигурирует мама. Клиенты её изображают отвернувшейся, стоящей спиной, смотрящей поверх или сквозь ребёнка. И эта спина очень говорящая, чаще всего посылающая невербальное послание: “С тобой ТАКИМ я ну буду разговаривать! Проси прощения, за то что сделал маме плохо. В следующий раз подумаешь как себя вести!”. Впрочем, порой мамы открыто говорили ребёнку эти фразы до того, как уйти в игнорирующую позицию. Особенно шедевральна фраза: “Сам догадайся что ты натворил и почему мать с тобой не разговаривает! Когда поймёшь, приходит и проси прощения!”. Ничего так, ребёнок сам должен докумекать что же не так, и почему мама недовольна. Мыслить на уровень возраста матери и считывать её мысли. Хороший путь в экстрасенсы в дальнейшем или хотя бы к тому, чтобы в будущих отношениях всё додумывать ЗА партнёра, вместо того чтобы спросить о чувствах и переживаниях, мыслях. Хотя, психологи потом неплохие получаются, прямо таки “читают” клиентов.

Всем своим видом мама демонстрирует непринятие и даже отвержение, то есть эмоциональное отталкивание, хотя ребёнок стремится восстановить контакт. Уже не стремится? Значит уже сдался, понял бесполезность и слишком больно искать контакт там, где только пустота. Многие психологи, на мой взгляд справедливо, считают бойкот “пассивной агрессией”. То есть агрессия, гнев в родителе есть, но он не выходит во вне в виде слов, открытых действий, но зато активно проходит в игнорировании.

Там, где родитель, по идее, должен бы был общаться с ребёнком, обнимать его, играть, слушать, реагировать, он активно исчезает. Внешне бойкот ему ничего не стоит, не все же постоянно думают “я сейчас в бойкоте и преследую цель воспитания ребёнка”. Однако чтобы “отщепить” свою родительскую функцию, радость от контакта с ребенком, создать “неприступную стену” молчания нужна энергия. Отрицание того, что есть в здесь-и-сейчас, боли, переживаний ребёнка требует сил, родитель делает всё для того, чтобы энергия Любви не проявилась.

Эмоциональная близость. “Нам в детстве позарез нужно чтобы нас родители ЛЮБИЛИ!”

Те, кто переживал бойкот знают как это тяжко. С каждой следующей минутой (если есть доступ к памяти про это, конечно), становится всё больнее - ты прозрачен для родителя и не знаешь как это исправить, внутри одиноко и холодно. Однако родитель не видит этой боли, этого запредельного страдания ребёнка, которого вроде бы даже “любит”. Но что это за любовь, если ты не видишь боль того, кого любишь, а если видишь, то продолжаешь причинять боль, даже в целях “воспитания”?

Представляется, что в этот момент как раз агрессия берёт верх над любовью, хочется довести идею “наказания” или “воспитательных целей до конца. Вдумайтесь, ребёнок, как он есть, со всеми своими недостатками и ограничениями, как бы перестаёт существовать, для родителя. В этом момент нужен и важен какой-то ДРУГОЙ ребёнок, более послушный, покладистый. Порой из ребёнка “вытаскивают” бойкотом “любовь” к родителям, сами давая при этом отвержение. Ну не странно? Корень “отвер-жение, отвер-нуться говорит о весьма активной позиции субъекта. Энергия родителя переключается с ребёнка на что-то другое, но энергия ребёнка, нуждающегося в родительском внимании, в эти моменты явно утекает в никуда, просто растворяется во вне, делая его жизнь бесцветной или призывая его “отлететь” в какой-то фантазийный мир.

Эмоциональная связь с родителем ребёнку нужна даже на биологическом уровне. Зоопсихологи делали эксперименты на обезьянках-новорожденных, у который отнимали маму, и они лежали в клетке одни - не выживали. Тем, кому давали манекен-маму-обезьяну-с подогревом, выживали, но с трудом потом могли жить в стае, становясь плохо социализированными. Наиболее травмированные дети - те кто воспитывался по Бенджамину Споку, когда родители игнорировали плач ребёнка и он просто засыпал от боли.

Агрессия, недовольство собой, трудность построить отношения, удовлетворять свои потребности, одни из тем таких повзрослевших клиентов. Фактически - это тоже бойкот в целях воспитания, ведь по Споку только так можно подготовить ребёнка к тяготам или лишениям во взрослой жизни. Не зря его потом свои же дети прокляли и отказались от него в его старости, видимо из благодарности за умение жить.

Но эмоциональная связь нужна не только младенцу. Мы биологически дети аж до 18 лет и у нас долгий путь развития и взросления. Нам нужно сопровождение родных много дольше чем это нужно животным. Нам нужны обнимашки, нежность и ласка, и физически и в словах долгие годы. А что, взрослым это не надо что ли? Нам нужно в любом возрасте чтобы нас ЛЮБИЛИ! Правда удивительно? Но что делать ребёнку если от него отвернулись? Как ему понять, что он прямо ТАКОЕ страшное совершил, если ему отказывают в эмоциональном контакте?

В “лёгкой” форме надавливание кнопки “эмоциональная близость” происходит сплошь вокруг, если оглянуться на то, как обращаются взрослые с детьми на улицах. “Сейчас тебя заберёт дяденька милиционер”, “если будешь не слушаться отдам вот той старушке”, “если убежишь, я тебя искать не стану”, “будешь так себя вести, оставлю тебя здесь”, “ну раз ты так хочешь, и тебе плевать на маму, то и живи сам по себе, а за мной ходить не надо”. Знакомые сцены?

Механизм тот же - отвержение, если не слушаешься. Метод условного рефлекса через страх боли - сделал что-то не одобряемое родителями, остался без них, остался один, или попал в руки злодеев, которые будут тебя мучать. Ну очень действенный способ воздействия на ребёнка и очень трудно удерживать себя от того, чтобы им пользоваться.

Лично мне не уютно становится, когда какая-то из мамаш в электричке говорит ребёнку, показывая на меня, что “не будешь слушаться, отдам вот этому дяденьке”. А очень популярное советское: “Отдам тебя в детский дом, раз тебе всё равно что мать тебе говорит”? Мало кто хотя бы раз его не услышал в своем октябрятско-пионерском детстве. Как же тогда воспитывать и добиваться своего? Отсылаю к книгам Юлии Борисовны Гиппенрейтер, прямо ликбез для родителей.

Вообще-то было бы логично ребёнку возмутиться и воскликнуть: “Мама вернись! Люби, обнимай, целуй меня! Дай мне тебя обнять и любить! Ты мама, я без тебя не могу, мне не выносимо! Прекрати делать вид что я не твой ребёнок! Я здесь, я рядом, увидь меня!”. У него ведь тоже ПОТЕРЯ - от теряет контакт, теряет любящую маму. А для потери естественно злиться, приходит та самая фаза гнева, необходимая чтобы пережить горе. Следующая фаза при потери - это фаза депрессии, принятие того, что исчезло, проработка боли.

Но как ребёнку войти в Боль, в которой он прочувствует, что его больше не любят таким, как он есть? Как ребёнку разделить свои действия и свою Суть, Себя, если это даже мама не в состоянии сделать?

Как найти ресурс пережить одиночество этого момента? Пойти к папе? А если папа скажет: “Мама права”? А если пойти не к кому, или тот, к кому ты придёшь передаст всё маме и это только осложнит ситуацию? И как злиться на маму во вне, если ты итак её уже теряешь? Разве нет риска тогда совсем её потерять? Что будет если закричать: “Мама, ты свихнулась! Ты не любишь меня, хотя и сама родила! Ты совсем с ума сошла что ли?”. Не ответит ли тогда мама: “Не нравится, может тогда пойдёшь жить к кому-то другому?”. А если ты и вправду что-то сломал, разбил и ощущаешь себя виноватым? Если ты и вправду не слушал маму и вот, результат?

Когда на маму нельзя злиться…

И тогда срабатывает закон сохранения энергии. То что, по идее, должно было бы быть адресовано родителю, ребёнок направляет на себя - аутоагрессия. И вот тут самое интересное с точки зрения ролей и перспектив для ребёнка в будущем. Он как бы “присоединяться” к ругающей или отвергающей маме и “наказывает” себя тем, что куда-то очень и очень глубоко и далеко загонят “натворившую часть”, Ту, часть, которая не слушалась, ломала или нарушала запреты. А это, по большому счёту, самая его инстинктивная, любознательная, спонтанная часть. Возможно часть, которая стремилась быть “взрослой”, экспериментируя со взрослыми вещами, часто запретными. Часто детям в кайф с этим играть, ощущать себя старше.

Возможно было много радости, возможно много ещё интересного и вот это всё загоняется в саркофаг, отщепляется, говоря психологическим языком. На передний же план выходит “послушная часть”, та, что объединяется с мамой. Очень “правильная”, ну хотя бы до того момента, пока мама простит и снова начнёт общаться. Известный психолог Эрик Берн называет такого ребёнка “адаптивным”, он подстроился под требования родителей.

Опасность здесь в том, что этот “адаптивный ребёнок”, присоединившись к энергии мамы, как бы внутри говорит: “Мама, я такой же как ты, я не одобряю себя того, плохого, мы с тобой одно, люби меня!”. Но ведь тогда приходит присоединение и к методам воспитания, применяемым мамой. И вот уже ребёнок “знает”, как правильно будет воспитывать уже его детей. “Знает”, бессознательно, что в них тоже надо глушить и изгонять “натворившие части”. В перспективе следующее поколение воспитанных на бойкоте. И так поколение за поколением…

Замкнутый круг. Что удерживает?

Разорвать круг, можно, но трудно. Придётся увидеть и прожить свою БОЛЬ, которую скорее всего не смог прожить ребёнок, потому что в детстве не хватило ресурсов. Увидеть и прожить свою ЗЛОСТЬ на родителя, которой скорее всего тоже не нашлось места. Принять и прожить тот факт, что никакое это не “воспитание” а прямое насилие, поскольку давило на твою самую больную точку - на потребность в том, чтобы Любили и ты, как ребёнок, мог Любить.

Снова войти в ту детскую потребность быть увиденным и принятым со всем что ты делаешь или не делаешь. Принять и прожить Одиночество этого маленького ребёнка, невыносимость его бытия. Думаете легко? Да как бы не так! Ведь это ДЕТСКИЕ чувства, они будут вас захватывать так, как это было с ребёнком и не важно сколько вам лет, сколько вы перенесли и прожили, вам будет больно ТАКЖЕ как это было больно и НЕВЫНОСИМО ребёнку.

“Мама, только не молчи!”

Сгущаешь, скажут многие. Я лишь описываю то, через что приходилось проходить и мне и моим клиентам, когда они прорабатывали сцены бойкотов и отвержения. Думаю, просто так многие из них не говорили бы фразу про детство: “Лучше ударила бы!”.

Значит сила давление бойкота была очень высока и сопоставима с физическим насилием. И что это тогда, если не насилие? Если ребёнку так больно, что он готов терпеть даже физическую боль, предпочитая эмоциональной? Если ребёнку не дают того, без чего он жить не может, а может только выживать? Чем это отличается от того, что ребёнку не давали бы воды, еды? Если ребёнок готов вымаливать прощение, если готов согласиться на что угодно, лишь бы мама или папа с ним заговорили?

Если ребёнок готов даже предать себя, ощущая что прав и всё делал правильно, но теперь, ради прекращения бойкота, отказывается от своей позиции. Каково ребёнку, если он сквозь землю хочет провалиться из-за содеянного? И это “воспитание” длится час, три, полдня, день, неделю, месяц. У меня были клиенты, с которыми в возрасте 5-6 лет мама могла по полгода толком не разговаривать. А отцы так вообще могли годами не общаться, только насущные слова, а то и их через жену передавали. Это не насилие? Лишить ребёнка того, что ему по праву положено - принятия и любви от родителей, контакта.

“Мне больше никогда не будет больно” 
Последствия и сценарии развития во взрослой жизни.

Но всё же статья ещё и про то, как это потом сказывается на взрослых, которых воспитывали бойкотами.

“Я какой-то не такой”

Как я уже указывал, последствия часто аналогичные тем, которые бывают при насилии, но есть и свои акценты. В первую очередь это то, что внутри застревает страх, который подкармливался годами. Страх остаться одному, без поддержки, без любви. Для того, чтобы он поднялся даже у взрослого, не так уж много и надо. Достаточно сделать что-то “не так”, а как это ощущение появится, не так уж и важно.

Возможно, кто-то из значимых людей укажет на ошибку, возможно сам человек её совершит и будет ожидать реакции со стороны людей. Возможно он кого-то обидит, может даже ненароком, и оппонент закроется, как-то уйдёт в себя, потому что больно. Может быть, этот уход в себя займёт минуты, но наш клиент, взращенный бойкотами, раздует огонь до небес и будет считать что “я ТАКОЙ не нужен”. И возможен выход из группы, замыкание в себе, отход от общих дел.

 “Ты меня любишь?”

Но есть и другой вариант, когда даже повзрослевшему опять не хочется идти в отвержение и боль, связанную с бойкотами. И прежде бойкотируемый будет добиваться контакта во чтобы-то ни стало. Он или она будут привлекать внимание окружающих, стараться быть в центре событий, постоянно удостоверяться в своей необходимости, требовать ответа на свои вопросы, просить обратную связь. 

 “Мой партнер точно будет другим”

В отношениях часто бывают сценарии, в которых человек пытается как бы переиграть то, что было в детстве, но попадает не осознанно на те же грабли. Большинство из моих клиентов, кто пережил бойкоты, пытались построить отношения с теми, кто им казался крайне надёжным в этом плане, тем, кто точно не станет шантажировать контактом. Как они описывали, при первых свиданиях, начале отношений всё выглядело даже очень надёжно, партнёр спокойно переносил какие-то несовершенства клиента, его ошибки.

Во влюблённости мы многое не замечаем или прощаем, ну или когда стараемся “завоевать” доверие партнёра. И очень часто, когда партнёр нашего клиента приходил к ощущению, что “он мой, больше ничего особо делать для завоевания не надо”, его поведение менялось. Он мог зависать часами на работе, с друзьями, не всегда предупреждал об опозданиях, мог часами таращиться в телевизор или компьютер. Ну а в самых неблагоприятных обстоятельствах, уходить в алкоголь, полностью замыкаясь в себе. Если партнёр был мужчина, то часто у него бывали депрессивные состояния, из которых ему трудно было вылезать и на нашу клиентку оставалось мало сил и внимания. Думаю многие наблюдали, как мужчина может долго сидеть уставившись в одну точку, в эти моменты у него нет внутренней музы, вдохновения. Чаще всего это вообще не связано с реальной женщиной, отношениями, а что-то внутреннее, кризисное.

Сценарность в описанных ситуациях в том, что как ни пытался наш клиент избежать отношений с тем, кто отвергает, но каким-то волшебным образом всё равно в них попадал. Суть же сценария в том, что человек пытается “переиграть” то, что происходило в детстве, поскольку где-то глубоко внутри живёт травма.

Он ищет кошелёк не там, где он потерялся - в ситуациях с родительскими фигурами, а там где светло - в новых отношениях, где у него вроде бы больше ресурсов, чем в детстве. Но, поскольку боль не прожита до конца, то для клиента выход из контакта, переживание чувства одиночества являются слепой зоной, мозгу туда не хочется смотреть.

А раз не хочется, то и не видится то, что новый партнёр тоже склонен к игнорам, к уходам в себя, как это делали близкие.

А хочется же считать, что уж в этот-то раз будет “точно не так”, ведь о бойкотах клиент знает слишком много. Знать-то знает, головой. А чувства? Переживания? То, что в спряталось в глубокой Тени и кровоточит раной из детства, пряча их, а заодно и перекрывая интуицию.

И, в самых печальных случаях, человек принимает внутренне решение, часто не осознаваемое, вовсе не ходить в отношения. Ведь ему внутри какая-то “заботящаяся” часть твердит: “Слишком больно, ты в следующий раз не выдержишь”. Или: “К тебе всегда так будут относиться, не верь никому, обманут в очередной раз!”. Ну и появится довод, что с самим человеком что-то не так и его всегда будут игнорировать. А может и придти псевдопониманием, что “все люди такие” и вопрос времени, чтобы они начали давить бойкотами, добиваясь своего. Поверьте, мозг находит основания, чтобы не пускать в отношения. Он оберегает от боли и повторений. Одно дело родители бойкотировали, а другое, когда уже взрослая жизнь снова и снова подтверждает закономерность. Помните про сценарий? Попал человек в него и внутри сразу: “Видишь, тебя же предупреждали! Не слушаешься, предпринял попытку, вот и результат, снова больно”.

Выйти же из сценарных отношений крайне трудно. Ведь это разрыв контакта, отношений. Да в них трудно, может даже невыносимо, но как проживать одиночество? Что делать когда ты остаёшься один и ни с чем? Когда ты снова попал в ситуацию игноров. Куда и к кому бежать за помощью, если уже никому не доверяешь, поскольку в детстве мало кто мог поддержать в родительских бойкотах.

Если бы поддерживали, к примеру, мама объявила бойкот, а папа в контакте и обнимает, то и такой силы травма не имела бы, а то и вовсе не появилась бы. Дистанция в отношениях трудна сама по себе для взрослого, со всеми естественными чувствами, приходящими в эти моменты. Но у клиента будут фонить все детские сцены отвержения, бойкотов, внося опыт тотального одиночества, переживания пустоты и прозрачности.

Взрослая сцена чаще всего автоматом подтянет и чувства из предыдущих не удачных отношений. Не редкость, когда в юности от тебя отвернулись или променяли на другого и это не было до конца прожито. Чтобы прожить, тоже порой нужна была поддержка, но как правило, подростку приходится всё переживать самому. В бойкотах что-то близкое в семье уже потеряно. Вот поэтому так важно проработать какие-то базовые моменты травмы, как-то научиться ощущать ресурс в ситуациях, так похожих на детские или взрослые травматичные.

«Мы с тобой одной крови, ты и я»

Есть ещё одно, но не самое очевидное последствие, скорее фактор усиливающий механизм. Это избыточная потребность быть в каких-то очень поддерживающих, вовлекающих в свою активность социальных структурах. Голод по восстребованности, увиденности так велик, что часто бойкотируемых в детстве можно увидеть в сообществах, коллективах по увлечениям, где группа в энергии “мы с тобой одной крови, ты и я… мы с тобой рядом, ты ценен, мы будем тебя поддерживать во всём…”. Да это и хорошо, но только если группа действительно уважает и групповое и индивидуальное, принимает человека в его уникальности и не стремится “переделать” его под себя. А если это секта? А если лидер манипулятивен и руководствуется своими целями? Тогда принятие идёт только пока участник выполняет все требования группы, ну или ключевые. А если нет?

Тогда отвержение, снова обструкция, снова ретравматизация. Снова велик риск отказа от своей индивидуальности, лишь бы не бросали, считали бы меня своим. Далеко не единичны случаи даже самоубийств, после того как в тоталитарных сектах людей исключали или они вынуждены были уйти. К примеру, церковь Сайентология, там такое бывало, в прессе приводились примеры. Внутри секты так “тепло” и “поддерживающе”, ты занят какой-то “миссией”, важной для всего человечества. Пережить исключение очень и очень трудно, ты снова не вписываешься в систему, тебе снова объявляют бойкот там, где тебе важно быть. Знаю эту кнопку, лидеры часто шантажируют участников исключением. В советское время могли пугать исключением из коммунистической партии. Но и в меньших масштабах может крыть темой бойкота. Семья не одобряет брак, друзья не принимают увлечение, тусовка не признаёт твой выбор. И любое отвержение режет тогда как нож, поднимая в человеке вроде бы уже забытые чувства и переживания из детства.

Отказ от себя ради иллюзии близости.

Ещё один аспект, которого я уже касался, разворачивается во взрослой жизни бойкотируемого - это отказ от себя, чего-то важного и ценного, в случае если давят игнором, или бойкот хотя бы фонит на горизонте.

Того чем уступить или от чего отказаться от бесконечное множество. В любых отношениях есть что-то, что трудно принять в партнёре, хотя бы в момент. Хочется ведь чтобы партнёр был другим в этих вопросах. И так легко сыграть на том, что другому трудно переносить твою недовольную молчащую фигуру. Особенно, если бойкоты были в его жизни и ты инстинктивно знаешь как они работают.

Понятно, чаще всё это происходит неосознанно, но это не отменяет последствий. Ну очень в редких семьях сразу всё проговаривается, озвучиваются чувства и переживания, связанные с тем, что что-то в партнёре не устраивает. Этому даже на тренингах учат, как навыку. Многим вообще трудно отследить внутри что внутри возникла неудовлетворённость, требующая взаимодействия. Как-то “проще” уйти в себя, чтобы не сталкиваться с дискомфортом в чувствах. Опять таки, в разных семьях по-разному помогали ребёнку проходить моменты дискомфорта и негативных переживаний.

Что же можно сделать взрослому, у которого до сих пор фонит тема бойкотов?

Про обращение к психологу уже сказано. Крайне полезно пережить то, что терапевт тебя не отвергает, принимает тебя таким, как ты есть. Старается оставаться в контакте, даже если клиент ведёт себя вызывающе, давяще, манипулятивно, или как-то совсем не адекватно. То есть помогает отделить самого клиента от его действий, его поступков. 
Быть в контакте означает не уходить от конфликта, от трудной ситуации и даже из момента. 

Кроме психолога, полезны все телесные практики, медитации, в которых будет нарабатываться осознанность, контакт со своими чувствами и переживаниями. Внутри надо изучать, как тело, энергетика реагирует на ситуации отвержения. Что происходит внутри, когда начинает “колбасить”? Когда уже хочется либо бежать просить прощения, как это было в детстве, либо сразу послать партнёра подальше, ставя крест на отношениях. Конечно, если уже “накрыло”, то мало что можно поисследовать, но вот когда только подступает, то вполне. Работать с ощущениями - это навык, ему тренируются, как и способности выдерживать не самые приятные чувства, в частности, одиночества. Опять таки, крайне рекомендую медитацию Випассаны по Гоенка, в которой начинаешь учиться принимать все ощущения, приятные и не приятные как данность, как факт и не бегать от них.

Говорить с партнером и просить помощи.

Для того, чтобы удостоверяться в происходящем, полезно учиться получать обратную связь от партера, где вы в контакте и каково вам. Озвучивать свои страхи и опасения, учиться видеть признаки игнорирования уже на подступах.Тут, понятно, важна честность и искренность, желание партнёра помочь в теме, к которой он скорее всего и отношения-то не имеет.

Но всё же, крайне не рекомендую “лечиться” об партнёра, он не психотерапевт, не идеальная мама или папа и не обязан быть погруженным в ваши детские травмы. Очень легко потерять отношения “на равных”, в которых вы встречаетесь как два взрослых человека, скатываясь в роли родитель-ребёнок. И полезно помнить, что вы могли спроецировать на партнёра бойкотирующих маму или папу из детства, не очень-то доверять своим чувствам в каждый момент похожий на отвержение. Проверяйте, сверяйтесь с реальностью.

“Я старый солдат и я не знаю слов любви”

Хороший вопрос, почему же не нарабатывается пофигизм к бойкотам, раз столько раз отвергали? Вроде бы уже толстокожим можно было стать. Да и одиночество в моменты игноров вроде бы уже “норма жизни” и быть в нём, как дышать. У кого-то нарабатывается та самая диссоциация, разрыв контакта, очень глубокое отстранение той части, которой важен человеческий контакт. “Я старый солдат и я не знаю слов любви”. Данное высказывание вполне можно применить и к этой ситуации. Для человека настоящие, живые и рисковые отношения как бы перестают быть ценностными. Ну а раз не очень тесные, значит и не такие болезненные, в случае их потери. Тогда к психологу приходит клиент с темой, что вроде “жив и здоров, живи не тужи, так откуда взялась… печаль”. А чего бы ей не придти? Человек ведь живёт не “на всю катушку”, отношения какие-то поверхностные, формальные. Потребность-то в настоящести всё равно остаётся, хочется принятия того, какой ты есть, любви, близости. Но одно из детских решений, могло быть не давать больше собой манипулировать, не прогибаться, даже если любишь, призывает оставаться “сильным и независимым”.

Психологи называют это “ПРОТИВОзависимость, контрзависимость”. Позиция, когда ни в чём не хочешь быть зависим от партнёра, даже если болеешь или в беде. Ты же всё можешь сам. Более того, такие клиенты просто ненавидят себя в те моменты, когда они “пресмыкаются” ради контакта. Им кажется, что именно так они вели себя в детстве, прогинаясь под шантажом отвержения.

Часто они и в других не могут принять то, что они называют “бегать за другим”. Искренне не понимают, почему нельзя просто послать подальше в тех ситуациях, где партнёр “ушёл в себя”, замкнулся и не идёт на контакт.

Они же ведь могут быстро выпрыгнуть из любых отношений, да и проблем со сменой партнёров у них обычно нет. Сильные, независимые, не выносящий мозг, оставляющие много воздуха в отношениях… Конечно, они привлекают, но и разочаровывают, потом, когда становится понятно, что глубоко в отношения они не пойдут. И, большая доля вероятности, что рядом с ними будут те, кого тоже бойкотировали. Для них не так проста будет эта поверхностность наших противозависимых, ну очень смахивающая на игнор или безразличие. Он развернулся и ушёл, а другой “парится” месяцами тем, что сделал что-то “не так”, помните его детскую ситуацию?

Поговорить как взрослые.

Ну и всё же завершить тему хотелось бы возвратом к тому, что для родителей часто это настолько привычное средство “воспитания”, что им даже в претензию странно это предъявлять. И их так воспитывали. Часто других способов воздействия: убеждения, переговоров, повторений, принятия того, что “дерьмо случается”, у них просто нет в опыте, в навыках. Повторюсь, порой они сами психологически не проработаны, не зрелы в теме принятия ударов от жизни, от судьбы.

Им самим трудно справляться с темой бессилия, принимать несовершенства ребёнка, в ситуациях провалов их методов воспитания. Сил противостоять соблазну применять бойкот у них часто просто нет. Они сами чаще всего росли в трудных условиях, где от них тоже требовали очень раннего взросления и самостоятельных решений. Им просто НЕ ПОНЯТНО как это в 3-4 годика можно чего-то не понимать с первого раза. А если ребёнку 6-7 лет? То вообще уже должны сами догадываться что есть хорошо, а что плохо. Они же в эти годы и сами уже в школу ходили и всё по дому делали. Родителям не до них было, а они ведь справлялись как-то.

Поколения войн и репрессий, где дети должны были быть самостоятельными и ответственными почти как взрослые. Ну и снова всплывает тема отсутствия мужчин в семье в те моменты, когда мать уставала, свихивалась, была бессильна как-то активно участвовать в воспитании детей, а сама нуждалась в помощи. Поскольку её ждать было не откуда, помощь ожидалась от своего же ребёнка, и было очень обидно, если её тот не оказывал или причинял лишнее беспокойство. И тогда обида перерастала в бойкот, поскольку мать в своей боли уходила в себя. А тому уже просто некуда было пойти за теплом и поддержкой. И когда такой ребёнок вырастает в родителя, какие у него будут способы воздействия? Что он будет проецировать на своих уже детей?

В идеальной картинке, я всё же рекомендовал бы, как и в случаях с насилием, поговорить уже из взрослого состояния со своими родителями, которые когда-то бойкотировали. Как-то попробовать донести, как это было трудно ребёнку. Спросить как В-ТЕПЕРЬ они относятся к таким средствам “воспитания”. И будет большой удачей, если они попросят прощения, посочувствуют. Просто поверьте, это будет ценнее чем сотни сеансов психотерапии, потому что это про живой контакт, про принятие боли, страдания. Это про настоящее родство, про единение, про умение через годы увидеть и принять свои ошибки. Но…

Будьте готовы к тотальной защите родителя даже от фактов, что они так делали. Принять, что я “плохой родитель” очень и очень трудно. Осознать, что ты причинял ребёнку боль, даже когда ты его любишь, а большинство из них действительно считают что любили ребёнка, очень трудно. А принять то, что из-за твоих бойкотов у ребёнка что-то не получается в жизни, что у него рушатся раз за разом отношения, что у него какие-то зависимые отношения, почти не возможно. Это слишком больно для родителя, посвятившего жизнь ребёнку, желающего ему только лучшего.

И ещё труднее им заглянуть в СВОЁ детство, принять тот факт, что их тоже бойкотировали и было БОЛЬНО. Вы, своим разговором, волей не волей ставите их и перед собственной болью. Но, возможно они помудрели, возможно научились принимать Боль, принимать жизнь такой как она есть. Возможно, они смогут в своей Любви увидеть, как вам важно то, чтобы они попросили прощения, приняли и вашу Боль. И тогда это целительно для всех вас, вы сможете стать ближе друг к другу, понимая боль друг друга, чувствуя ранимость.

Ну а уже для ваших детей, следующих поколений, будет шанс вырасти в принятии, а не в отвержении, даже если они что-то делают “не так”. Просто, в любви и прощении. И ваши дети будут знать, что у них всегда есть Семья, поддержка, что они могут ошибаться, пробовать идти Своим путём, даже если это как-то не устраивает родителей. Родителей, которые будут оставаться в Контакте, даже если внутри всё кричит и возмущается. Родителей, которые смогут принять жизнь такой как она есть, а не такой, как хотелось бы чтобы она была, оправдывая наши ожидания, в том числе и в “послушных” детях. И у них будут бабушки и дедушки, которые воздерживаются от столь кардинальных методов воспитания, как бойкоты. Самому туда захотелось.

Бойкот - это всё же шантаж.

Лично я не верю, что шантаж - это хорошее средство воспитания, а бойкот - это всё же шантаж. Он предполагает, что другой откажется от своего или будет поступать так, как хочется шантажисту.

И я считаю шантажирование через эмоциональный контакт, через получение любви, то есть тем, что важно ребёнку как вода и воздух, самым вредоносным средством “воспитания”, потому что подменяются понятия. Там, где любовь положена просто так, её нужно “зарабатывать”. А если родитель “бог” для ребёнка, то как потом взрослый будет воспринимать Высшее, Бога? Снова будет “зарабатывать” уже божественную Любовь? Снова будет боятся богооставленности? Снова будет жить в бесконечном чувстве вины? Какое понятие о “любви” тогда закладывают бойкотирующие родители? Не застрянет ли такой человек в бесконечном чувстве одиночества, уже Вселенского? Не продолжит ли он отказываться от чего-то ему ценностного, угождая “богу”, так для него похожему на родителей. опубликовано econet

Автор Андрей Вишняков

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet