Настоящие дети: Мы видим в детях то, что придумали

Мы смотрим на детей и умиляемся: в каждом их движении, в напряжении на щекастых личиках, в скорости голых пяток, в смешных словах, во всей этой несуразности истовости их эмоций

Они самые настоящие

Мы смотрим на детей и умиляемся: в каждом их движении, в напряжении на щекастых личиках, в скорости голых пяток, в смешных словах, во всей этой несуразности истовости их эмоций и комичности самого их существа есть что-то до глубины души трогательное. Что-то такое мимолетное, что уйдет, мы понимаем где-то инстинктом и животом, что скоро не будет этих голых пяток и выпуклых животиков, открытых блестящих глаз и неумелых пальчиков, что пройдет эта увлеченность и истинность, появится наигранность, расчет, они повзрослеют, а вот этих прозрачных, бархатистых, несмелых детей больше не будет. 

Какая-то смесь наших иллюзорно сонных воспоминаний, сотканных из старых детских рисунков, рассказов мам, но более всего, из грусти и сложности мира, толкающего нас верить, что в детстве творится нечто волшебное, нечто бесконечно сказочное и другое. И именно эта ностальгическая иллюзия, который мы укутываем себя от взрослых войн, именно она озаряет наш взгляд умилением, именно она трогает. Мы видим в детях то, что придумали про свое детство, и так нам легче.

Но самое смешное, что вот эта девочка с куличом и палкой, и этот мальчик с льняным завитком на затылке, вырывающий из ее пухлой ручки машинку – они самые настоящие, без всяких уменьшительно-ласкательных суффиксов. И рвет он эту машинку с той же яростью, что 35 летний мужик будет вырывать у другого нож, и когда он кричит в слезах «ты какашка я тебя не люблю!», то ненависти, обиды и гнева в нем столько же, как если бы ему было 40, и он в глаза говорил «ты сука проклятая» обидевшей его женщине, и он покоряет пластмассовую горку с тем же торжеством, что альпинист доходит с 30 килограммами за спиной по скользкому леднику до пика.

Они очень настоящие, и мне кажется, мы как-то унижаем их настоящий мир своим уменьшительно ласкательным. 

Вряд ли мы можем не чувствовать эту теплую грусть и нежность, но мне кажется очень важно понимать, что умильное пухлое существо совсем не знает о том, что оно умильное и пухлое. Оно открытое, резкое, стремящееся, живое, чувствующее, грустящее, честное, лживое, сомневающееся, сложное, одинокое, очень человеческое.

Может, если бы мы больше видели их настоящих, и меньше видели свою личную ностальгическую сказку, им бы меньше пришлось нам потом доказывать, что они есть. опубликовано econet.ru

Автор: Ольга Нечаева

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet