Дон-Аминадо: «Летом»

Человек, который уезжает,— это человек. Человек, который остается,— это не человек, а так себе.

Лето в городе

Зимой люди делятся:

На умных и глупых, бедных и богатых, веселых и скучных, добрых и злых, серьезных и легкомысленных, холостых и женатых, партийных и беспартийных, худых и толстых, нормальных и сумасшедших.

Летом все эти детали исчезают, и остается только одно:

• Уезжающие и остающиеся.

Человек, который уезжает,— это человек.

Человек, который остается,— это не человек, а так себе.

Никакие социальные перегородки не разъединяют людей так резко, как так называемый летний сезон.

Неизвестно почему и кем, но с незапамятных времен установлено, что порядочный человек хоть раз в году должен: отдохнуть, загореть или, в крайнем случае, покрыться веснушками.

Недаром сказано, что женщина без веснушек - все равно что дача без мебели.

И в самом деле.

Для чего существует это самое лоно природы, как не для того, чтобы в него погрузиться?!

— Я погружаюсь, ты погружаешься, он, она, оно — погружается...

Конечно, и здесь существует множество ухищрений, и бывают такие двуличные натуры, которые ставят перед собой горшок с геранью и стакан водопроводной воды и на вопрос, куда вы едете этим летом — с неподражаемой наглостью отвечают:

— Да Бог с вами... зачем нам ехать, когда у нас и так настоящая дача!..

Но о них и говорить не стоит:

— Парии и лицемеры.

Тот, у кого еще сохранились остатки самолюбия, заявляет честно и открыто:

— Мог бы поехать, но не хочу.
— Почему же, собственно говоря?
— Собственно говоря, потому, что жизнь мне еще не надоела.
— Я вас решительно не понимаю.
— Не понимаете... Хорошо. Так вот, когда у вас будет, собственно говоря, сотрясение мозга, тогда вы все и поймете.
— Почему же от морских купаний, и вдруг такая... вещь?
— И он еще спрашивает почему?!

Несчастный! Да разве вы не понимаете, что ни до каких морских купаний вы просто не доедете! Что, отъехав двадцать километров от Парижа, вы погибнете на двадцать первом, со всеми вашими саквояжами, нессерами и полосатыми брюками, что на следующий день ваше имя будет с ошибками напечатано в хронике железнодорожных происшествий?!

Конечно, если вы настолько честолюбивы, что ради газетной рекламы готовы даже рисковать жизнью, тогда, разумеется, поезжайте, и сча-стли-во-го вам пути...

После такого диалога, остающемуся все-таки как-то легче на Душе.

В качестве напутствий можно еще упомянуть: кражу в пути, ограбление, нападение на поезд, эпидемию, сквозняки, лихорадку от перемены климата, смерть от перемены пищи, мало ли чем можно подбодрить человека, который уезжает!

Если же ничего на него не действует, то надо махнуть рукой и сказать себе самому:

— В сущности говоря, загореть можно и в городе.

Из всех народов самый непоседливый — это, конечно, русский.

У французов есть декларация прав человека и гражданина, у англичан — великая хартия вольностей, у немцев — Веймарская конституция, и только у русских — расписание поездов.

Кроме общеизвестных пяти чувств, мы обладаем еще и шестым: чувством железной дороги.

За восемь лет мы столько наездились и столько проделали сезонов, зимних и летних, под столь разными градусами долготы и широты, что география стала нашей историей, а история превратилась в географию.

Поэтому, как только наступает лето, у нас начинает сосать под ложечкой, и нет такого последнего эмигранта, которым не овладевали бы беспокойство, охота к перемене мест.

— Все разъехались, позвольте и мне разъехаться!.. Режим экономии для нас не существует.

Мы уже столько режимов пережили, что и экономить не стоит.

И, наконец, нашли на чем! Потеряв собственное отечество, будем мы теперь на чужой климат скупиться, еще чего захотели!!!

В результате начинается: визы, фотографии, консьержкины удостоверения, нансеновские паспорта, путеводители, телеграммы, почки, печенки, семейные анализы, детские костюмы, брюки в полоску, брюки просто, одним словом — вертиж.

А по совести говоря, все это, если хорошо вглядеться, сплошной оптический обман, и из ста уезжающих русских уезжает только один, а девяносто девять отделываются тем, что пососет-пососет у них под ложечкой и перестанет.

Зато разговоров об отъезде не оберешься.

Послушать, так в первую минуту кажется, что все сорок тысяч эмигрантов пятнадцатого июля утром отправятся прямо в Биарриц; только и ждут, чтобы четырнадцатого Бастилию взять и сейчас же на рассвете уехать.

А на самом деле никто никуда не едет, ибо ни у кого ничего нет; разве только почки.

Так у бедных людей почки и в городе загорают.опубликовано econet.ru

 

© Дон-Аминадо, 1926 год, Париж

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление - мы вместе изменяем мир! © econet