Цифровое будущее: мозг под ударом. Цифровое слабоумие

Экология жизни: Более ста лет назад английский писатель Эдвард Морган Форстер предсказал в своей новелле "Машина останавливается" технократическую цивилизацию, в которой люди почти забыли, что такое непосредственное человеческое общение, живя в Сети (Машине) и видя близких, друзей и знакомых посредством "круглых металлических пластинок".

Цифровое слабоумие

"Электронное письмо написать быстрее, чем традиционное, отправляемое по почте. Видимо, поэтому я получаю много электронных писем, доброжелательных и не очень. "Господин Шпитцер, я большой мастер палить из виртуального "калаша". Имел бы я настоящий, то застрелил бы Вас первым. P. S. Ваши рассуждения о взаимосвязи между виртуальным и реальным насилием — полная чушь."

…Эта книга посвящается моим детям. Моя высшая цель — оставить им в наследство мир ценный, достойный сохранения и настолько пригодный для жизни, чтобы они тоже захотели иметь детей…"

Манфред Шпитцер "Антимозг: цифровые технологии и мозг"

"Все эти фантазии о том, чтобы укрыться в самодельном коконе, оставив себе только виртуальную связь с миром и воспринимая его лишь посредством нейронных сетей, когда человек не выходит из лаборатории или еще какой-нибудь стеклянной штуки, в которой, черт ее побери, можно от всего отгородиться, – ведь это же все просто безумие, знаете ли. Опасные плоды больного воображения, вызванные неприятием окружающих и такой нелюбовью ко всякому проявлению физической стороны человеческой жизни, что это граничит с порабощающим душу страхом смерти."

Билл Маккиббен, политолог, писатель, из интервью о проекте "ХХII век"

1. Предсказание жизни в Сети: «Машина останавливается», 1909 год

Более ста лет назад английский писатель Эдвард Морган Форстер предсказал в своей новелле "Машина останавливается" [1] технократическую цивилизацию, в которой люди почти забыли, что такое непосредственное человеческое общение, живя в Сети (Машине) и видя близких, друзей и знакомых посредством "круглых металлических пластинок". Новелла начинается следующим диалогом сына и матери.

"… проходит еще не меньше пятнадцати секунд, прежде чем круглая металлическая пластинка у нее в руках начинает светиться. Слабый голубой свет переходит в багровый и вот она уже видит лицо сына, который живет на другой стороне земного шара, и сын видит ее.

 — Куно, какой ты копуша, — говорит она.

Он печально улыбается.

 — Можно подумать, что тебе нравится бездельничать.

 — Я уже несколько раз звонил тебе, мать, — начинает он, — но ты всегда занята или выключена. Мне нужно тебе что-то сказать.

 — В чем дело, дорогой? Говори скорее. Почему ты не послал письмо по пневматической почте?

 — Мне казалось, что лучше самому сказать тебе это. Я хочу…

 — Ну?

 — Я хочу, чтобы ты приехала повидаться со мной.

Вашти внимательно всматривается в изображение сына на голубом диске.

 — Но ведь я и так тебя вижу! — восклицает она. — Чего же тебе еще?

 — Я хочу увидеть тебя не через Машину, — отвечает Куно. — Я хочу поговорить с тобой без этой постылой Машины.

 — Замолчи! — прерывает его мать; слова сына покоробили ее. — Ты не должен плохо говорить о Машине.

 — Но почему?

 — Это недопустимо.

 — Ты рассуждаешь так, будто Машину создал какой-то бог, — возмущается сын. — Ты еще, чего доброго, молишься ей, когда у тебя что-нибудь не ладится. Не забывай, что Машину сделали люди. Гениальные, но все же люди. Конечно, Машина — великая вещь, но это еще не все. Я вижу на оптическом диске что-то похожее на тебя, но это не ты. Я слышу по телефону что-то похожее на твой голос, но и это не ты. Вот почему я хочу, чтобы ты приехала. Приезжай, побудь со мной. Ты должна меня навестить, нам нужно повидаться с глазу на глаз, чтобы я мог рассказать тебе о своих надеждах и планах.

Но она говорит, что у нее нет времени ездить в гости.

 — Воздушный корабль доставит тебя за два дня.

 — Ненавижу воздушные корабли

Почему?

 — Ненавижу смотреть на эту отвратительную коричневую землю, и на море, и на звезды. В воздушном корабле мне не приходят в голову никакие мысли.

 — А мне они только там и приходят.

 — Какие же мысли ты можешь почерпнуть из воздуха?

… В воздушном корабле… — Он внезапно замолчал и ей показалось, что ему стало грустно. Правда, она не была а этом уверена. Машина не передавала различия в выражении лица. Она давала только общее представление о людях — для практических целей вполне удовлетворительное, по мнению Вашти…

…Машина пренебрегала неуловимыми нюансами человеческих чувств, якобы определяющими, по утверждению уже изжившей себя философии, истинную сущность человеческих отношений, точно так же, как при изготовлении искусственного винограда пренебрегали тем едва уловимым налетом, который мы находим на естественно созревающих плодах. Человечество давно уже привыкло довольствоваться заменителем — "вполне удовлетворительным"…

 — По правде сказать, — продолжал сын, — мне хочется еще раз взглянуть на эти звезды. Это удивительные звезды. И я хотел бы увидеть их не из окна воздушного корабля, а с поверхности земли, как много тысячелетий назад их видели наши предки. Я хочу подняться на поверхность земли.

И опять его слова покоробили ее.

 — Мама, ты должна приехать, — настаивал он, — хотя бы для того, чтобы объяснить мне, что тут дурного….

…На пюпитре рядом с выдвижной кроватью лежала Книга — все, что уцелело от бумажного сора тысячелетий. Это была Книга о Машине. В ней содержались инструкции на все случаи жизни. Если Вашти было жарко или холодно, если у нее болел живот или она затруднялась подобрать нужное слово, ей стоило только раскрыть Книгу, чтобы узнать, какой кнопкой воспользоваться. Книгу издал Генеральный совет, и ее роскошный переплет вполне отвечал вкусам эпохи…" [1].

2. "Хищные вещи" ХХI века

Цифровые средства массовой информации и коммуникации (СМИиК) — часть нашей культуры. Они повышают производительность труда, облегчают жизнь людей и развлекают. Современный мир рухнул бы без цифровой обработки информации. Следовательно, речь не идет о том, чтобы бороться с ними или вовсе их отменить. Однако, известно и другое: цифровые СМИиК обладают высоким потенциалом вызывать болезненное пристрастие, зависимость и в перспективе вредят организму (стресс, бессонница, излишний вес со всеми их последствиями) и, в первую очередь, духу и разуму.

9 лет тому назад врачи в Южной Корее, высокоразвитой индустриальной стране, которая является мировым лидером в области информационных технологий, отметили у молодых взрослых людей участившиеся случаи нарушения памяти и способности к концентрации, рассеянность внимания, а также явное снижение глубины эмоций и общее притупление чувств. Эти симптомы позволили врачам выявить новое заболевание — цифровое слабоумие.

Цифровое слабоумие выражается главным образом в отсутствии необходимости использовать умственные способности в полном объеме, думать, желать, действовать, осознавая при этом, что именно происходит, где человек находится и, в конце концов, кто он. Возникает порочный круг из потери контроля, прогрессирующего духовного и телесного распада, снижения социального статуса, коммуникативного отчуждения, стресса и депрессии; все это снижает качество жизни и ведет к ее сокращению.

Вредные последствия преобразования нашей среды обитания из реальной в цифровую затрагивает не только дух, но и тело человека. А так как дух обитает в теле, то отрицательные последствия, которые испытывает организм, в свою очередь влияют на дух. СМИиКв перспективе наносят духу человека колоссальный вред [2].

Технологии сами по себе находятся вне моральных и нравственных категорий. Они не злы и не добры, однако опасны и любимы. Сейчас редко вспоминают о том, что, например, цель человеческих отношений может выходить за рамки эффективной передачи информации. Если в ближайшие годы люди уничтожат сами себя, то произойдет это не из-за недостатка коммуникации, а от неспособности к более утонченным, человеческим способам общения.

Налицо неудержимая страсть к онлайновой активности. К 2012 году человечество посылало запросы в Google более чем по триллиону раз в год (на 146 языках!). Каждый день люди отправляют друг другу 144 миллиарда электронных писем. В 2013 году мы ежедневно ставили лайки 4,5 миллиарда сообщений в Facebook. Каждую минуту мы загружали сто часов видео на YouTube. А каждую секунду — 637 фотографий в Instagram. Сетевое существование приняло грандиозный масштаб и не может более считаться незначительным дополнением к реальной жизни.

За прошедшее десятилетие количество пользователей интернета возросло на 566 процентов. В Сети сейчас находится до 40 процентов населения земного шара. Половина пользователей интернета общаются с друзьями и родственниками в Facebook.

Огромное время, которое уделяется электронным устройствам отрывается от других аспектов жизни людей. Отвлекаясь на телефон или планшет, заглядывая в электронную почту или YouTube, человек тратит всего лишь секунды. Однако, подсчитано: в 2012 году американцы ежемесячно расходовали на соединение с интернетом 520 миллиардов драгоценных минут. Этот показатель превысил показатели предыдущего года более чем на 100 миллиардов минут. Интернет не просто обогащает жизненный опыт, он им становится. Современные технологии перестали быть средством и начинают превращаться в цель. Интернет становится целью в себе и для себя [3].

3. Далекие времена, напоминавшие нашу эпоху

В 1450 году Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок с подвижными литерам. Подобно интернету, машина Гутенберга сделала многие профессии смешными или ненужными (например, профессию переписчика). Но самое главное заключалось в следующем: как только качество и скорость печати достигли определенного уровня, случилось то, что сейчас называют бумом передачи данных:

- речь, произнесенную в одном месте, можно было отлично воспроизвести в другом,

- улучшилось "продвижение брендов": подданные впервые узнавали, как выглядели их короли,

- был заложен фундамент невероятного рывка, совершенного наукой и техникой, научный мир, разбросанный по разным городам и странам, превратился в клуб непрерывного общения, где ученые и властители опирались на работы друг друга, а не повторяли их,

- печатный пресс уничтожил монополию на знание.

Тем не менее в течение нескольких десятилетий после 1450 года печатный станок произвел лишь количественные изменения в обществе (стало больше книг). Ограниченный рынок, отсутствие мобильности населения и почти поголовная неграмотность мешали раскрытию истинного потенциала книгопечатания. Сейчас же, после изобретения интернетасетевые технологии мгновенно и радикально изменили жизнь и судьбу людей.

Для человека быть участником столь быстрого изменения — событие исключительное и чрезвычайное. Человеческой жизни не хватало, чтобы стать свидетелем революции Гутенберга: понадобилось несколько столетий, прежде чем оказались раскрыты все возможности книгопечатания. И сам печатный станок не сильно изменился за первые триста пятьдесят лет своего существования.

Сегодня все иначе: одно убивает другое. Успешное новое средство коммуникации активно подчиняет себе существовавшие до него: уничтожение журнальных и газетных редакций, огромное число безработных авторов и издателей, ведущих теперь блоги и сетующих на судьбу, — это не случайные потери в битве на рынке труда. Это симптом более глубокого бедствия. Когда люди с восторгом принимают новые технологии, они обычно забывают спросить, чего они потребуют взамен. Необходимо обратить внимание на то, что приходит конец одиночеству. Людей должно тревожить исчезновение уединения. Люди, живущие в уникальный исторический момент, когда есть опыт существования с интернетом и без него, должны осознать этот сейсмический сдвиг в их жизни: стремительное движение к сетевому опыту, прочь от конкретных вещей. В этом случае они смогут сохранить важные аспекты их прошлой жизни, которые в противном случае исчезнут навсегда [3].

4. Кто они, люди в Сети? Цифровые иммигранты и цифровые аборигены

Принято считать цифровыми иммигрантами людей, родившихся до 1965 года. Они делятся на подгруппы "беби-бумеров" (1946 – 1964 гг. рождения) и "стариков" (до 1946 года рождения). "Беби-бумеры"  росли в относительно благополучные времена, однако застали бунтарские 60-е и поэтому готовы идти наперекор властям и начальству. Они готовы трудиться днем и ночью, лишь бы добиться своего. Их идеология — индивидуализм. «Старики» (те, кто родился до 1946 года) придерживаются самых традиционных взглядов и могут десятилетиями не менять место работы. Они испытывают уважение к любой власти и хуже своих детей и внуков разбираются в технике [4].

Термин Digital Native (коренной житель, абориген цифрового общества, человек, родившийся в цифровом веке)  был введен американским педагогом и публицистом Марком Пренски в самом начале ХХI века. Эти люди выросли в условиях, когда компьютер и интернет были само собой разумеющимися частями окружающего мира (как раньше водоснабжение и электричество, а позднее телевидение). Говорят также о сетевом поколении — Net Generation, однако все сходятся на том, что налицо огромная разница между старшими поколениями и этим новым и что всё это непременно должно изменить жизнь людей [2].

Молодых от старших отличает не только отношение к компьютерам. У разных поколений — разные нравственные и материальные ценности, разные жизненный опыт, желания и надежды. Чтобы понять, как это мешает найти общий язык, выделяют в группе цифровых аборигенов две подгруппы: «поколение миллениума» и «поколение Икс».  «Поколения миллениума» («поколение Игрек») – это родившиеся между 1981 и 2000 годами, они превосходят в обращении с техникой всех остальных. Они ценят деньги, но вместе с тем — и возможность не только работать, но и отдыхать, развлекаться. «Поколение Икс», люди, год рождения которых попадает в промежуток с 1965-го по 1980-й — это в основном уверенные в своих силах люди, готовые идти на риск. Сменить работу, если та разонравилась, для них так же естественно, как выкинуть устаревший гаджет[3]. А будущие поколения будут настолько погружены в интернет, что вопрос о его цели и смысле отпадет сам собой. Из жизни человечества исчезнет что-то очень существенное — тип мышления цифровых аборигенов и "стариков". Однако им посчастливилось жить в уникальное время: они успели застать до-интернетовскую эпоху, а теперь активно пользуются всеми благами интернета.

Таков этот необыкновенный «миг между прошлым и будущим». Это конец уединению — утрата эффекта отсутствия. Мечтательная тишина в нашей жизни заполнена, жгучего одиночества больше не существует. Но до того, как сотрется всякое воспоминание об этой потере, продлится тот короткий миг, когда мы будем помнить, что же было «до». Мы еще можем что-то сделать с теми малыми, почти незаметными мгновениями, когда вспоминаем о нашей любви к уединению.

Человек, который родился до 1985 года, знает, как жили люди без интернета и как живут с ним. Он совершает переход от «до» к «после». (Более молодым не посчастливилось во взрослом состоянии пожить в эпоху «до интернета»). Эти люди — цифровые иммигранты, которые не всегда считают новый мир достаточно приветливым. Выражение «цифровой иммигрант» не кажется слишком удачным. Ведь предполагается, что иммигрант, меняя страну, улучшает условия своего проживания или спасается от преследований. Вопреки определению "иммигрант", цифровые иммигранты предпочитают искать пристанища в стране их юности. Они — последние из могикан, знают, какая была жизнь до интернета, они- единственные, кто умеет говорить на обоих языках. Они единственные переводчики с языка «до» на язык «после». Их дети так же мало способны ценить жизнь в сети, как они — изменения, вызванные печатным станком Гутенберга в XV веке.

Последствия эмиграции в страну интернета, несомненно, будут включать какие-то побочные результаты, которые люди не способны предсказать сейчас. Целый ряд других побочных результатов очевидны. "Определенно, мы, блуждая среди обломков нашей взорванной реальности, не можем перечислить все, чего коснулся и что запятнал интернет. Но остановитесь на Таймс-сквер, посмотрите на свой айпад, а потом на здание редакции New York Times (где за последние годы сократили сотни рабочих мест) и вы сможете с полным правом повторить: "Ceci tuera cela" ("это убьет то", – прим. авт.). Самоуверенный историк будущего, вероятно, сможет нарисовать отчетливую картину революции сегодняшнего дня. Но мы, живущие сегодня и находящиеся по обе стороны водораздела поколений, знаем то, чего этот историк никогда не поймет: каково это — жить "до"[3].

У цифровых аборигенов есть возможность жить одновременно в двух мирах — цифровом (виртуальном) и телесном (реальном). Они могут переходить из одного мира в другой. Остается интригующий вопрос, какой из этих миров они выберут, становясь зрелыми, а потом и старыми людьми, со всеми присущими зрелости и старости проблемами?  От какого мира они тогда откажутся? Люди поверили обещаниям Google и Facebook о снижении невежества и уменьшении одиночества, забывая при этом о множестве компромиссов на этом пути[3].

В этот решающий для эволюции мозга момент цифровые иммигранты и цифровые аборигены обязаны поделиться друг с другом своими знаниями и опытом, чтобы двинуться дальше и обрести благополучие и гармонию. Новые технологии становятся неотъемлемой частью любой из сторон нашей жизни: необходимо объединить знания в области хай-тека и навыки межлич-ностного общения – работать эффективней, сохраняя при этом в себе все человеческое. Такой обмен знаниями и умениями может пригодиться не только на работе, но и в личной жизни, в семье: «поколение миллениума» помогает своим дедушкам и бабушкам освоиться с компьютером или мобильным телефоном, а родители учат детей-подростков базовым социальным навыкам. Так нейронные сети двух поколений получают полезную встряску. За последние годы многие цифровые иммигранты погрузились в мир хай-тека, но при этом лишились части своих социальных навыков. Их беспокоят те же симптомы, что и цифровых аборигенов: стоит интернету отключиться — и они чувствуют себя отрезанными от мира. У цифровых аборигенов, общения недостает с младенчества. Необходимо сбалансировать "человеческое" и "техническое"[4].

5. Социальные сети вместо живого общения

Социальные сети в наши дни — неотъемлемая часть жизни большинства молодых людей. "Они сидят в кафе на свидании и смотрят не в глаза друг другу, а каждый в свой смартфон — возможно, чтобы быстренько «твитнуть» друзьям, как замечательно проходит свидание…" [2]. Многие думают, что молодое поколение с помощью новых технологий в полной мере развивают в себе общественных существ, которыми являются люди по определению Аристотеля. Но это – неправда. Социальные сети (при большой "дозировке") препятствуют человеческим контактам в реальной жизни и провоцируют страхи и депрессии. Чрезмерное использование интернета, как правило, отрицательно влияет на навыки целенаправленного поиска информации и на способность к самоконтролю человека.

Почему электронное общение так притягательно, а порой переходит в пагубную привычку? Что предпринять, чтобы люди не потеряли потребности прикасаться друг к другу (в самом буквальном смысле этого слова)?

Пребывание в онлайне создает своего рода зависимость, которая побуждает человеческий мозг страстно желать продолжения подобной стимуляции. Нейроны "омываются" химическими веществами, которые вырабатывает головной мозг наподобие гормонов. Они называются: допамин, серотонин и окситоцин. Эти вещества проводят или гасят импульсы возбуждения в синапсах. Их можно рассматривать как информационную систему химического характера, которая работает параллельно с электрической информационной системой нервных связей. Обе они взаимодействуют дружественным и комплексным образом. Природа такого взаимодействия только начала изучаться.

В последние годы в допамине стали видеть едва ли не главную причину любого желания. Допамин является триггером, пусковым механизмом для желаний человека. У допамина есть множество других функций. Он очень важен для тела человека. Допамин содействует тому, чтобы гиппокамп (главный центр мозга по управлению памятью) – переводил часть данных, хранящихся в краткосрочной памяти, в долгосрочную. Есть все основания предполагать, что работа с интернетом может быть связана с теми эффектами, которые создает допамин. Каждое открываемое пользователем электронное сообщение дает ему толику допамина – с соответствующим ощущением удовлетворения. Но всякий раз – только малую толику. Но потребность усиливается и побуждает человека желать следующей порции допамина. Поэтому пользователь многократно проверяет свою страничку в Facebook, электронную почту и т.п.Все это похоже на наркотическую зависимость. Секреция допамина усиливается в тех случаях, когда пользователь интернета ожидает чего-то хорошего, но еще не знает, в какой мере . Ситуация неопределенности усиливает выброс допамина и укрепляет возникшее у него желание. Стремление получить "приз" в виде лайка в Facebook, желанного сообщения по электронной почте усиливает выработку допамина, нарушая душевное равновесие все больше и больше. Нужно приложить совсем немного усилий, чтобы попробовать получить очередной "приз". Возникает как минимум компульсивное поведение (периодически, через произвольные промежутки времени, возникающее навязчивое поведение, действия, которые, как человек чувствует, он вынужден выполнять, невыполнение этих действий повышает тревожность у человека до тех пор, пока он не отказывается от сопротивления позыву), а в худшем случае – зависимое. Об «интернетомании» принято говорить с иронией, но в этой шутке кроется немалая доля истины.

Если же система электронной коммуникации будет «встроена» в голову человека, то для открытия очередного «сообщения» не придется даже двинуть мышкой. От человека потребуются ничтожные усилия, зато компенсация всякий раз будет заметной, а «награды» станут выдаваться одна за другой. В результате  жестокая зависимость от происходящего, «электронный транс» и потеря себя самого в потоке бесконечных виртуальных интеракций.

Работа в онлайне стимулирует выделение допамина. И он действует немедленно, влияя на отдельные и небольшие зоны мозга, давая человеку мимолетное ощущение удовольствия и быстро исчезая. Как только его уровень падает, возникает потребность в новой дозе, что подстегивает соответствующие желания и запускает очередной цикл. Если исполнение желаний вознаграждается чем-то незначительным, легко достижимым и непостоянным (например, лайками или сообщениями электронной почты), то потребность в очередных циклах становится аддиктивной. Аддиктивное поведение — одна из форм деструктивного (разрушительного) поведения, стремление уйти от реальности путем изменения своего психического состояния приемом некоторых веществ или постоянной фиксацией внимания на определенных предметах или активностях (видах деятельности), сопровождающихся развитием интенсивных эмоций.

Прибегая к формам аддиктивного поведения, люди пытаются искусственным путем изменить свое психическое состояние, что дает им иллюзию безопасности, восстановления равновесия. Разрушительный характер аддикции проявляется в том, что в этом процессе устанавливаются эмоциональные отношения, связи не  с другими людьми, а с неодушевленными предметами или явлениями. Эмоциональные отношения с людьми теряют свою значимость, становятся поверхностными. Способы аддиктивной реализации из средства постепенно превращаются в цель.
Если же электронные технологии проникнут внутрь человеческого организма, то циклическая потребность в искусственных стимулах может сделаться еще более пагубной, чем в наши дни.

Живое прикосновение, напротив, стимулирует выработку другого нейротрансмиттера – окситоцина, который действует совершенно не так, как допамин. Это вещество иногда называют «веществом теплых объятий», потому что его присутствие создает ощущение тепла, способствует релаксации и вызывает чувство доверия. Оно выделяется не быстро, воздействует на большие области мозга и исчезает медленно. Как было показано в экспериментах на крысах, окситоцин уменьшает «голод» на наркотические вещества – например, на героин. Выяснилось также, что он противодействует потребности постоянно увеличивать дозу наркотика для поддержания уровня удовлетворенности [5].

Окситоцин антиаддиктивен. Он делает реакции мозга более «пластичными», что помогает последнему лучше усваивать знания, а также забывать их. Окситоцин растворяет связи, возникшие между нейронами для закрепления полученного опыта, и тем самым обеспечивает условия для удержания в сознании нового. Это вещество содействует укреплению или ослаблению синаптических связей между нейронами. Оно ослабляет те из них, которые возникли в ответ на давление чего-то враждебного, и помогает формировать новые, способствующие более позитивным настрою и поведению в обществе [5].

Окситоцин вступает в конкурентную борьбу с допамином, противодействуя его аддиктивной силе и ложным приманкам . Он не устраняет «допаминовую зависимость» в полной мере и об этом можно только пожалеть: будь иначе, телесные объятия могли бы служить отличным лечением, оберегающим людей от лекарственной и наркотической зависимости. Однако наполнение мозга окситоцином в спокойной и безопасной обстановке может дать всем нам дополнительную альтернативу противодействия тому стилю поведения, который определяется допамином: общительность, доверие, живые контакты и взаимосвязи, интимные отношения, любовь. Если человек хочет находить удовлетворение в отношениях с окружающими, то он должен учиться устраивать жизнь таким образом, чтобы «наград» в виде окситоцина в ней было как можно больше: жить живой жизнью, активно общаясь друг с другом[5].

6. Режим многозадачности (Multitasking)

"Исследование, проведенное американскими учеными, показало, что современный человек прерывает свою работу в среднем каждые одиннадцать минут. Телефон звонит, мобильный вибрирует в кармане; звуковые сигналы сообщают о входящих сообщениях и электронных, разумеется, даются немедленные ответы. Самая характерная черта нашей жизни в «цифровом веке» — то, что мы постоянно занимаемся всевозможными делами одновременно: мы проводим поиск на компьютере, слушаем музыку, пишем SMS и к тому же именно в этот момент читаем статью в журнале. Где-то на заднем плане работает телевизор и вдобавок звонит домашний телефон. Для обозначения одновременного выполнения многих (от лат. multi) задач (от англ. task) утвердилось новое выражение Multitasking: многозадачность (многозадачный режим. Многозадачность, то есть одновременное выполнение нескольких видов деятельности, поначалу не была связана исключительно с цифровыми СМИиК, но уже тогда вызывала удивление. «Мне нравится во время занятий сексом читать книгу и разговаривать по телефону. Можно так много сделать одновременно», — так в 2005 году описывала свои будни американская актриса Дженнифер Коннелли" [2]. У нас, однако, речь идет только о медийном многозадачном режиме.

Многие люди, пользователи социальных сетей, Интернета, пребывают в «состоянии частичного внимания» (по определению писательницы Линды Стоун, 1998 г.). Оно изнуряет и людям приходится пребывать в нем ежедневно. Они не в состоянии закончить одно задание, прежде чем приниматься за другое, не пропускают ни единого сигнала, подаваемого компьютером, реагируют на каждый писк своего мобильного телефона. Гэри Смолл, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, пишет: «Как только люди привыкают к этому состоянию, они начинают испытывать потребность в постоянном подключении к какой-то информации. Эта включенность питает их “я” и чувство собственной значимости, это чувство становится неотразимым»[5].

Люди ощущают свою значимость, откликаясь на все звонки и требования соединения, которые сыплются на них. Атмосфера маниакальной прерывистости заставляет их надпочечники вырабатывать в огромных количествах кортизол и адреналин. В течение короткого времени эти гормоны стресса повышают уровень энергии, усиливают память и обостряют внимание. Но потом они же нарушают познавательные способности, приводят к депрессии и повреждают нейронные цепи гиппокампа, миндалины и префронтальной коры — то есть участки мозга, отвечающие за настроение и мышление. Хроническое, длительное переутомление мозга, вызванное современными технологиями, может привести к морфологическим (то есть органическим) изменениям его глубинных структур. Это называется техногенным мозговым истощением. "Никогда не забывай, что тебе это не нужно… Не забывай, что ты живешь в экосистеме, которая специально предназначена для того, чтобы тебя уничтожить, сесть тебе на шею, если ты дашь слабину и прогнешься под нее"[3].

7. Способность ориентации

Пентагон в 2000 г. открыл свободный доступ к точным сигналам положения, исходящим от спутниковой системы глобального позиционирования (GPS). «Навигаторами» пользуются на добровольной основе и у многих они имеются. Абсолютно ошибочно, однако, предположение, что благодаря этим приборам люди научатся лучше ориентироваться. Как раз наоборот! Автомобилист, у которого в машине есть спутниковая навигационная система, позволяет руководить собой и не ориентируется более самостоятельно. Его способность ориентироваться на местности заметно ухудшается. Эта способность основана на деятельности одной вполне определенной части головного мозга — гиппокампа. Именно здесь находятся клетки, которые помогают нам построить в голове стройную картину окружающего пространства и перемещаться в нем. Это значит, что сеть навигационных нейронов помогает нам найти дорогу как к нужному воспоминанию, так и к нужному месту в городе.

Клетки гиппокампа обучаются, запоминают единожды осуществленное действие, единожды пройденный путь. За этим процессом можно наблюдать, то есть можно проследить, как клетки, в которых пока ничего не закодировано, в процессе научения становятся так называемыми клетками ориентации. С конца XX столетия мы знаем, что люди, которые должны ориентироваться на незнакомой местности, осуществляют это с помощью гиппокампа. Это было доказано с помощью эксперимента, при котором испытуемые должны были найти выход из лабиринта. Двумя годами позже ученые выяснили, что у лондонских таксистов гиппокамп имеет более крупные размеры, чем у представителей включенной в эксперимент контрольной группы, состоящей из представителей других профессий. И это неудивительно, ведь для того чтобы получить разрешение на работу таксистом в Лондоне, они должны на «отлично» знать все улицы и достопримечательности одной из крупнейших столиц мира. На приобретение этих знаний уходит от трех до четырех лет. Только тогда кандидат подвергается целому ряду экзаменов, и лишь сдав их, он получает лицензию. Такой сложной процедуры «посвящения в таксисты» нет нигде в мире, а для пассажиров она имеет огромное значение: водитель точно знает дорогу. Тот, кто полагается на навигационный прибор, не тренирует собственный мозг и зачастую не знает, где он находится, а потому порой у него обнаруживается симптом заболевания, обычно появляющийся в очень преклонном возрасте, — отсутствие пространственной ориентации[2].

8. Компьютерные игры и дети

Учение дается детям легко, и они учатся очень быстро. Напротив, взрослые учатся значительно медленнее. Это снижение скорости обучения по мере взросления (то есть между десятым и двадцатым годом жизни) — не признак деменции, а результат абсолютно целесообразного процесса приспособления организма и потому является совершенно нормальным. Что на самом деле происходит с детьми, когда они играют в компьютерные игры? Как дети развиваются в процессе игры и полезно ли такое развитие на перспективу?

За счет постоянного информационного воздействия юные пользователи Интернета приобретают деструктивные наклонности и вредные, если не сказать опасные, привычки: секс в СМИиК ведет к ранним половым отношениям; многие компьютерные игры провоцируют рискованное поведение за рулем автомобиля; сцены неумеренного потребления алкоголя в кинофильмах поощряют к пьянству в реальной жизни, а фильмы с самоубийствами приводят к действительному росту числа суицидов (синдром Вертера). Перед лицом всех этих многообразных отрицательных воздействий цифровых СМИиК на духовное и физическое развитие молодых людей, многократно доказанных научными исследованиями, возникает вопрос, почему никто не жалуется или хотя бы не выражает неудовольствие или волнение по этому поводу. Почему ничего не происходит?

"Вернемся еще раз к упомянутому в начале книги педоскопу (прибор, использующий рентгеновское излучение, для оптимального подбора обуви к стопе человека, нашедший широкое распространение в обувных магазинах США с 20-х по 50-е годы прошлого века–прим. авт.): хотел ли в то время кто-то причинить детям вред и вызвать массовые раковые заболевания? Получал ли педоскоп поддержку в просветительских материалах правительств и затем был широко внедрен с целью сознательно навредить населению? Существовал ли заговор пенсионных фондов, которые желали сократить количество потенциальных пенсионеров, облучая целое поколение? Полагаю, всерьез никто ничего подобного утверждать не возьмется. Политики прекрасно владеют искусством вести полемику; им известно соотношение сил среди власть имущих; они умеют создавать альянсы; они знают законы и распоряжения. Однако они плохо знакомы с реальным миром. Как правило, в науке они понимают еще меньше и часто игнорируют ее значение. Почему мы прячем голову в песок и не хотим видеть того, что каждый день происходит прямо перед нашими глазами?" [2].

9. Образование

Утверждают, что наши образовательные учреждения должны измениться, чтобы не устареть окончательно и не стать ненужными. «Университеты теряют свое значение для высшего образования, потому что интернет неотвратимо становится доминирующей инфраструктурой знания. …Преобразование университетов становится настоятельной необходимостью …», — подчеркивается в обзоре под названием «Изобрести заново университет XIX века: время не ждет». Что стоит за этими призывами?[2].

Часть таких призывов вызвана поверхностным, легковесным анализом происходящего в сфере СМИиК. Еще часть вызвана корыстными мотивами поставщиков коммуникационного и компьютерного оборудования. Остальная часть  вызвана желанием преподавательского корпуса минимизировать свое время общения со студентами и использовать высвободившееся время для своей научной работы и личного досуга. Вот с чем надо по-настоящему бороться.

Цифровые средства информации и коммуникации крадут у нас сон и делают нас зависимыми. Они наносят вред нашей памяти и развитию мышления, а потому для использования в сфере образования непригодны. Тот, кто обсуждает новые знания в реальной группе из трех человек, запоминает материал лучше, чем тот, кто обсуждает это с помощью онлайн-конференции[2].

10. Развитие головного мозга

Известно, что головной мозг человека развивается в течение всей его жизни. Именно поэтому мозг ребенка нельзя считать созревшим органом, готовым к полноценной работе. Именно потому он особенно восприимчив: мозг малыша очень быстро учится, продолжая развиваться. Развитие головного мозга идет в двух направлениях: с одной стороны, формируются умственные способности, с другой стороны, мозг «взрослеет».

Головной мозг уменьшается в объеме, потому что его недостаточно напрягают, стресс разрушает нервные клетки, а вновь рождающиеся клетки не выживают, потому что оказываются невостребованными[2].

Можно, конечно, возразить, что компьютер для умственной работы — все равно что вол для плужной вспашки: за определенное время люди просто выполняют бо́льший объем работы, однако, напрягаться-то все равно надо. Будь это действительно так, то использование компьютера при выполнении умственной работы вредило бы людям столь же мало, как использование вола при вспашке. Существует, однако, целый ряд признаков, позволяющих предполагать, что это не так. Если мы не используем наш головной мозг, то и следы памяти в нем не возникают, то есть мы ничему не обучаемся.

Совсем недавно ученые Гарвардского университета опубликовали в журнале Science отчеты о сразу четырех экспериментах, представивших доказательства того, насколько неблагоприятно электронные СМИиК влияют на наше мышление и на нашу память. Публикация вышла под красивым заголовком: «Влияние Google на память. Воздействие постоянного доступа к информации на наше мышление». В этой работе речь шла не о том, что игры в киллеров делают способным к насилию или действуют отупляюще — оба эти феномена известны уже давно. Ученых больше занимал вопрос: какое значение для нашего интеллекта имеет то, что мы всё больше полагаемся на цифровые СМИиК.

Хотя нынешние технологии и стимулируют только отдельные участки мозга, новые научные результаты свидетельствуют о том, что существует возможность укрепить и сложные нейронные сети, которые управляют социальными взаимодействиями. Исследование, проведенное в Институте обучения и наук о мозге Вашингтонского университета, показывает: когда добровольцы играют в интерактивную многопользовательскую компьютерную игру, то на томограмме вспыхивают те участки мозга, что ответственны за социальные взаимодействия. К тому же, некоторые игроки реагируют на слабые «человеческие» (пусть и виртуальные) сигналы — это, к примеру, жест или взгляд в глаза 3D-персонажа. Ученые полагают, что за счет прогресса в программировании игр можно будет прививать игрокам социальные навыки, которые веками люди усваивали в ходе общения лицом к лицу. У человеческого мозга нет переключателя, заставляющего смотреть на человеческое лицо иначе только потому, что оно отображается на компьютерном экране. Но судить о том, как это сказывается сейчас на нашем мозге, можно будет только десятилетия спустя. Каким будет мозг будущего, зависит от событий, происходящих сегодня.

Если «цифровые иммигранты» и «цифровые от рождения» научатся не конфликтовать, а мирно и взаимовыгодно сосуществовать, то их нейронные сети лучше приспособятся к окружающей реальности. Мозг «цифровых от рождения» с ослабленными под воздействием компьютерных игр лобными долями освоит механизмы общения лицом к лицу благодаря «цифровым иммигрантам». В свою очередь, сами «иммигранты», неискушенные в вопросах хай-тека, научатся многозадачности на примере "цифровых от рождения".

День, когда человечество перекинет мост через «мозговую пропасть», станет днем рождения нового мозга. Этот мозг будущего окажется не только технически грамотным — он будет решать множество задач одновременно, не забывать о деталях и в совершенстве владеть средствами вербального и невербального общения. Его обладатель будет четко понимать, как воспитать в себе способность к творчеству, обрести уверенность и находить общий язык с другими [4].

Попытка оптимистического окончания

Темп, ритм и направленность нашей жизни были заданы в XIX веке. В деятельности движения искусств и ремесел, в затихающем голосе романтизма находилось последнее прибежище восприятия мира эпохи до модернизма. Самыми смелыми из тех борцов с модернизмом были луддиты, растоптанные с невероятной жестокостью.

"Меня самого, пока я работал над этой книгой, несколько раз назвали луддитом. Это всякий раз удивляло, потому что эту книгу едва ли можно расценить, как призыв к оружию. Часть моего существа с радостью согласится на то, чтобы Большой Робот с небес заботился обо мне. Легкая доступность новых заоблачных технологий так же удобна и вездесуща, как бог на небесах. Но в моей душе есть какой-то сокровенный и очень упрямый уголок, который изо всех сил противится новому и оплакивает конец эры мечтательности и отстраненной задумчивости.

Ярлык луддита заставил меня задуматься о том, кто же они такие. Оказалось, что в XIX веке они едва ли были «луддитами» в современном смысле этого слова. Мы считаем, что эти люди испытывали звериную ненависть к новой технике. Но на самом деле луддиты Ноттингема, Ланкашира и Йоркшира — рабочие-текстильщики, разбивавшие «паровые ткацкие станки» в 1811 году, — были рабочими-революционерами, боровшимися против бесчеловечного снижения заработной платы, детского труда и отмены законов, защищавших условия их жизни. Они ратовали не против технологии, а за честное отношение к себе со стороны промышленной элиты. Как сказал по этому поводу Нил Постман, «исторические луддиты не были инфантильными, наивными чудаками. Эти люди отчаянно пытались сохранить правапривилегии, законы и обычаи, справедливые по понятиям того времени». Они были не против техники, а за людей. Эти так называемые реакционеры были прообразом профессиональных союзов, которые помогли миллионам людей сохранить свои права на работу и достойную жизнь" [3].

Автор [3] для нахождения решения возникших серьезных проблем предлагает экспериментировать: отключаться от интернета на выходные, обойтись без экранов, в которые смотрят порой только от скуки. В худшем случае зависимый человек испытает беспокойство, но это не страшно. Пусть спросит себя, как использовать ту тишину, которая обычно заполнена интернетом, поживет немного настоящей жизнью и поймет, что страх уединения — это верный признак того, что он в нем нуждается. Необходимо видеть, что не может попасть в новый язык и в новую жизнь, а что должно в них остаться.

"В Китае каждую зиму, за две недели до наступления лунного нового года, начинается чунь юнь, самая грандиозная в мире миграция населения. Чтобы посетить свои семьи, сотни миллионов людей снимаются с места, набиваясь в поезда дальнего следования (ибо отнюдь не все китайцы могут позволить себе летать самолетами). Китай привязан к интернету, пожалуй, больше любой другой страны мира. Но здесь сильны и человеческие, личные привязанности, которые заставляют людей совершать дальние путешествия, чтобы повидаться с родственниками и укрепить традиционные узы.

Стремление к неспешным связям, более редким встречам никуда не делось. Оно осталось с нами и два этих вида общения — стремительный цифровой и медленный личный — могут мирно сосуществовать, обогащая друг друга.

 Этим летом мой брат с женой летали в Мельбурн, в Австралию, чтобы познакомить своего годовалого сына Леви с бабушкой по материнской линии. Мой племянник видел бабушку только по «Скайпу», знал ее образ только по компьютерному экрану. Однако в Мельбурнском аэропорту, после 23 часов полета, Леви (застенчивый ребенок, настороженно относящийся к незнакомцам) раскинул ручки и обнял бабушку за шею, словно говоря: «Ну вот, наконец, и ты!»" [3]. Этот фрагмент из эпилога книги [3] оптимистически перекликается с утопией из книги Форстера.опубликовано econet.ru

Литература

1. Форстер Э. М. Машина останавливается. – М.: Астрель, 2013.- 320 с.

2. Шпитцер М.  Антимозг: цифровые технологии и мозг. – М.: АСТ, 2013.- 288 с.

3. Харрис М. Со всеми и ни с кем. Книга о нас — последнем поколении, которое помнит жизнь до интернета. –М.: Манн, Иванов и Фарбер, 2015.- 224 с.

4. Смолл Г., Ворган Г. Мозг онлайн. Человек в эпоху Интернета. – М.: Азбука-Аттикус, КоЛибри, 2011.- 352 с.

5. Хорост М. Всемирный разум. – М.: Эксмо, 2011. – 288 с. 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet