Мнимая тяжесть родительской жизни

Экология сознания: До поры до времени для ребенка не существует иного мнения, кроме материнского - все, что говорит мать, принимается им на веру, без всяких споров и сомнений.

Никто не страдает от лжи сильнее, чем ребенок

Все, что говорит мать, принимается им на веру, без всяких споров и сомнений. До поры до времени для ребенка не существует иного мнения, кроме материнского. Поэтому, когда мама говорит, что ребенок ее единственная надежда, опора и свет в окошке и что кроме ребенка на всем белом свете у нее никого нет, ребенок воспринимает это буквально: ему представляется страшная картина, где несчастная матушка тоскует в темноте тотального одиночества. От этой картины становится так плохо, что он клянется себе, не допустить этого никогда и ни за что.

Какое-то время ему это удается. Однако настает момент, когда взрослому уже человеку нужно начинать как-то выдвигаться из родительского дома. И все бы ничего, только образ бедной матушки встает перед глазами всякий раз, когда он решается отъехать на более или менее далекое расстояние от дома. Чувство вины за то, что бросил мать, накрывает с головой, страшная картина так и крутится в голове, так что отдохнуть – если ехал на отдых – не получается, и обустроиться на новом месте – если переезжал на новое местожительства – тоже выходит с трудом.

Между тем, если бы «ребенок» мог видеть ситуацию как есть (а не так, как хочется родительнице), он бы понял, что страшная картина несчастной матери существует лишь в его голове.

На деле женщина в принципе редко бывает совсем одна. Ее естественное стремление – включиться в кого-то – реализуется тем, что она находит кого-то, кто мог бы составить ей компанию, хотя на бы на время. Например, если женщина летит в самолете одна, то она, скорее всего, наладит общий язык с соседями по салону, найдет попутчиков в тот же отель, примкнет к какой-нибудь компании, а если повезет, уже и не отомкнет.

Если женщина одна и при этом сталкивается с какой-то проблемой, она сначала думает не о том, как она могла бы решить проблему, а о том, кто мог бы сделать это вместо нее – это естественный ход мысли, и чем больше людей вовлечется в ее проблему, тем для нее лучше.

Так действуют и молодые девушки, и зрелые дамы, и старушки. Бабульки у подъезда, достающие своими замечаниями молодежь, а также продавцов всех магазинов и аптек в округе, это проявление той же потребности не оставаться наедине с собой.

У пожилого человека выстраивается тот круг общения, который соответствует его уровню развития на данный момент (а не на те далекие времена, когда он был ого-го каким уважаемым человеком). В нем он чувствует себя комфортно, и только ребенку кажется, что окружение родителя недостойно. То же и с другими негативными состояниями. Ребенку видится, что жизнь матери тяжела, несправедлива, однообразна или наполнена примитивными занятиями.

Он страдает оттого, что в ее жизни нет легкости, разнообразия, достойных условий, приятных увлечений. При этом родитель живет, как привык, и если и чувствует себя неудовлетворенным, то не настолько, чтобы бежать и скорее что-то менять. А вот ребенок бежит и вообще на ушах стоит, лишь бы у родителя что-то поменялось. Но в результате имеет ухудшение обстоятельств собственной жизни. 

Кажущаяся тяжесть жизни родителя находится в голове у ребенка и реализуется разрушением результатов в его собственной жизни

Родительская жизнь при этом в целом остается прежней.  опубликовано econet.ru

Автор: Дина Волсини

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet