ПРАВО СУДИТЬ

Для событий жизни есть две основных сцены — внешняя и внутренняя. Во вне мы наблюдаем события материального мира. Внутри — «события» психического. Обе сцены равнозначны. Размышляя об окружающих, мы склонны забывать, что они — тоже люди, каждый со своей внутренней психической сценой. О них нам проще мыслить, как о роботах — в русле их внешней адекватности и рациональной выгоды

Имеем ли мы право судить?

Для событий жизни есть две основных сцены — внешняя и внутренняя. Во вне мы наблюдаем события материального мира. Внутри — «события» психического. Обе сцены равнозначны.

Размышляя об окружающих, мы склонны забывать, что они — тоже люди, каждый со своей внутренней психической сценой. О них нам проще мыслить, как о роботах — в русле их внешней адекватности и рациональной выгоды.

Нам легко рассуждать, как другим людям поступать «надо». Мы их преспокойно судим, сравнивая с моральными идеалами, и искренне удивляемся их бестолковому поведению. Будто безупречность — норма жизни. Для окружающих…

В отношении себя же все точно наоборот! Мы преданны собственным иррациональным чувствам, их горячо оправдываем и, ослепленные ими, даже не замечаем своей внешней неадекватности. Не осознаем, насколько собственные убеждения о справедливом и должном бывают пристрастны, а в чужих глазах — и вовсе бредовы.

«Святое» для одного запросто оборачивается «идиотизмом» для другого. Собственные актуальные эмоции — это всегда «правильно». А чужие, если идут в разрез с нашими, — просто «нелепый вздор». За наш гнев другие «должны» раскаиваться. За свой они «должны» раскаиваться вдвойне. А к оправданиям — прилагать разнообразные новые уступки и бонусы.

Самобичевание

На самом деле осуждение подобно паршивой собаке, которая облаивает и чужих, и хозяина. Просто окружающих мы судим смело и уверенно, с чувством полного на это права. А себя — нехотя, стыдливо зажимаясь. Поэтому претензии к себе — не такой популярный повод обращения к психологу.

Сначала исступленно отстаиваем свои пылкие чувства, а когда порывы стихают и внутренние декорации сменяются, мы, как бы прозревая, принимаемся судить самих себя — все так же слепо к сцене психической. Жалеем об упущенном и содеянном — то бишь виним себя за то, что мы просто люди, а не безупречные роботы или живые воплощения нравственных идеалов. Будто безупречность — это, вообще, норма жизни.

Когда получается, чувство вины прячут от себя же в закромах души. В итоге любой намек на вину становится болезненным, потому что резонирует с подавленной «грешностью». Так даже невинное замечание встречают гневным протестом.

И все равно часто слышу от клиентов об их сожалениях. Вроде как упускают люди свои «шансы» — и мучают себя совестью.

Каждый раз спрашиваю у человека: «а вы уверены, что могли поступить иначе?». Обычно уверены. Сами сожаления на эту уверенность указывают.

Не много ли мы на себя берем?

Осуждение и самобичевание — суть одно. В психологии эту наклонность называют «должноманией». Это такой вид самодурства, когда кажется, будто имеешь право судить, какими должны быть и сам, и окружающие. Даже если это невозможно — плевать.

Такое вот дерзкое неуважение к сцене психической — и своей, и чужой.

Имеем ли мы право судить?

Представьте такую картину: мельник забывает, что крылья мельницы движет ветер, и начинает с ней выяснять отношения, указывая, когда и с какой скоростью вращать жернова.

Примерно так поступаем и мы, когда осуждаем. Тело подобно безжизненной мельнице. Ветер — живым течениям души, оживляющим материю.

Можно ли указывать направление и скорость «ветрам» души, не познав их природу?

Мы сами для себя — непостижимая энерго-информационная субстанция. Мы не видим реальных людей никогда. Видим их декоративный внешний слой — наряженные тела в пространстве. Каждый из нас — утаенная от чужих глаз отдельная реальность. Психическая сцена жизни, оказывая решающее влияние, остается сокрытой.

Мы легко признаем преграды физические: скалы, непроходимую тайгу, хищников… А преграды внутренние, психологические такого признания не удостаиваем.

Скалу можно и лобзиком сточить. А недостаток опыта заменить нечем. Разве что — компенсировать. Не может молодая, наивная личность думать и поступать, как зрелая.

Оглянитесь на себя, на недовольство собой и окружающими. Откуда нам знать, что жизнь должна быть другой? Откуда знать, что религиозные и моральные догмы — всеобщая обязаловка? Почему не должно быть противоречий, заблуждений, изъянов и страданий? Не потому ли, что нам просто очень-очень хочется в это верить?

Если из ребенка с ранних лет выколачивали потребность в любви, не естественно ли, что он вырастает безжалостным социопатом?

Осуждение и самобичевание — это непонимание и неуважение естественных неумолимых законов психики. Каждый может быть только самим собой.

Естественная справедливость

В жизни нет несправедливости. Она не просит лайков и не нуждается в оправданиях. Нелегко это признавать, когда лично сталкиваешься с обманом, неблагодарностью и враждебностью. И все же — это данности жизни.

Жизнь не сказочный сон. Она больше похожа на дикий лес, где хищники и травоядные сумели договориться о выгодном сотрудничестве и дружбе. Но это не мешает им жульничать и плевать на соглашения, ведь они изначально условны — никто никому ничего не должен. Созидание — акт свободной воли, а не врожденная обязанность.

Пока верится, что жизнь должна быть другой, мы настаиваем на ее несправедливости. Этот протест подобен обиженному возмущению ребенка, обращенному к родителям, чтобы те заметили, как он незаслуженно страдает — и пожалели.

В детстве этот маневр прокатывал. И по старой привычке мы продолжаем жаловаться на несправедливость, уже не родителям, а куда-то в пространство над головой, в ожидании «заслуженного» воздаяния.

Взрослому человеку полезно понимать, что теперь он — один на один с жизнью.

Окружающие могут помочь, но имеют полное право отказать в понимании и поддержке. Хотя бы потому, что сами в ней нуждаются.опубликовано econet.ru. 

© Игорь Саторин

Остались вопросы — задайте их здесь

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet