ЗАПРЕТЫ НЕ ПОМОГУТ: детские травмы и рискованное сексуальное поведение

Как так получается, что из супер строгих семей порой вырастают дети сорви-себе-и-всем-вокруг-голова, нужно пару слов сказать о разнице между бытовой и научной психологией

Рискованное сексуальное поведение

Для того чтобы ответить на вопрос почему осуждение людей и разговоры о высокой морали не приводят к желаемым результатам, и как так получается, что из супер строгих семей порой вырастают дети сорви-себе-и-всем-вокруг-голова, нужно пару слов сказать о разнице между бытовой и научной психологией.

Разница между ними, например, во взгляде на привычные культурные стереотипы.

Думаю, многие помнят фильм "Особенности национальной охоты", имевшей такой успех, что было снято несколько сиквелов, что-то там про рыбалку, баню и прочие культовые места употребления алкоголя. Дело в том, что в рамках клинической психологии большинству героев фильма стоило пройти обследование для уточнения степени тяжести психиатрического диагноза Alcohol Use Disorder ("расстройство употребления алкоголя").

Фильм полюбился зрителю, потому что хорошо совпадал с общекультурной средой по отношению к алкоголю – неизменному спутнику любой компании, приправе к случайному роману и просто утешению в минуту экзистенциальной тоски. Что широко распространено, то часто воспринимается как норма. Сейчас хоть, слава тебе ЗОЖ, безболезненно можно сказать за столом "извините, я не пью" и не выглядеть засланным шпионом с Альфа Центавра.

Эталоном любви часто называют историю двух несовершеннолетних с красивыми именами Ромео и Джульетта. Историю, которая закончилась менее чем через неделю после их знакомства двойным суицидом. Анамнез, то есть простите сюжет, вполне себе тянет на определение "патологическая влюбленность".

А уж клинически меткое описание депрессии не редкость в литературе, что придает героям романов, порой, весьма притягательный флёр.

Самый важный критерий для диагностики любого расстройства – серьезное влияние на жизнь и здоровье, невозможность существования без объекта зависимости или зависимого поведения, резкие эмоциональные колебания, риски в поведение, суицид – все то, что так хорошо вписывается в яркие сюжеты книг, завораживая читателя.

Эти примеры стоит вспомнить для того, чтобы продемонстрировать как общественное мнение может романтизировать патологическое поведение. Может романтизировать, а может наоборот, осуждать, не понимая причины импульсов и главное – силы и власти этих импульсов над человеком.

Интересно, то, что мы сейчас называем зависимостями (расстройствами мозга) в архаичном сознании воспринималось как одержимость злыми духами. Злыми – потому что эта одержимость разрушала жизнь человека (цитирую из определения, например, игромании: "угрожает или приводит к потере значимых отношений, работы, образования или карьерных возможностей из-за участия в играх"), а одержимость, т.е. присутствие чужой воли – потому что появляющиеся импульсы могли резко не соответствовать желаниям самого человека (цитата, опять же, из определения игромании "предпринимались многочисленные неудачные попытки контролировать, уменьшить или остановить участие в играх").

Все это конечно ставит перед наукой очень серьезные вопросы о свободе воли, и вы найдете немало нейрофизиологов, отрицающих её наличие, доказывающих, что каждый наш поступок не есть свободное решение, но лишь следствие цепочки других выборов, которые привели нас в эту точку, а они в свою очередь есть следствие предыдущих и так до самого момента слияния яйцеклетки и сперматозоида.

Это сложный философский вопрос, но что точно можно сказать – несмотря на простые советы "просто прекрати это делать", мы не можем одномоментно прекратить делать то, что обрело физическое воплощение в виде устоявшейся связи нейронов (нервных клеток), что стало частью нашего мозга, частью нашей личности в данный конкретный момент.

Мы можем хотеть найти выход и искать помощи, но взять и перестать делать просто по слову критика не можем – иначе не работал бы основной закон устойчивости мозговых связей. Если бы легкие перемены были возможны, мы так же легко бы меняли взгляды, привычки, память, привязанности и каждое утро просыпались бы другим человеком.

И вот когда мы уходим от оценок – позитивных или негативных, от общественных стереотипов и от сплетен "ой, а Машка то женщина с пониженной социальной ответственностью!", то у нас есть возможность выделить проблемное поведение, как объект исследования.

И одним из таких объектов не первый год является "risky sexual behavior" – рискованное сексуальное поведение, которое включает в себя:

• Неиспользование контрацепции с новым партнером; 

• Раннее начало половой жизни (и как следствие риск подростковой беременности);

• Постоянную смену сексуальных партнеров;

• Проституцию и т.п.

Поведение, цветущее всем букетом последствий как для отдельного человека и его окружения, так и для общества в целом – эпидемия ВИЧ во многом обязана не столько незнанием о методах барьерной контрацепции, сколько именно перевесу суммы решений отдельных людей в сторону риска. Ядро проблемы – приемлемость самодеструкции конкретным человеком.

Общество по-разному относится к такому поведению – не в последнюю очередь в зависимости от пола – мужчина чаще всего победитель, эдакий Джеймс Бонд, большой частью образа которого являются именно легкие сексуальные связи, а женщина чаще все осуждается как "распущенная" и "мало в детстве пороли".

Вот про "мало в детстве пороли" и хотелось бы поговорить особо.

Часто проблема рискованного сексуального поведения бывает частью другого диагноза – например пограничного расстройства личности, алкогольной и наркотической зависимости или проблемы контроля над импульсами, но как бы то ни было – огромный фактор риска для всех этих проблем – это плохое обращение в детстве.

Сначала пару слов о том, что такое плохое обращение и стереотипах с ним связанных. Есть замечательное исследование "Relationship Between Different Types of Maltreatment During Childhood and Adjustment in Adulthood"  ("Отношения между различными типами плохого обращения в детстве и адаптацией во взрослом возрасте"), в котором не только (как видно из названия) эта связь доказывается, но и описывается связь плохой адаптации во взрослом возрасте с каждым из пяти видов плохого обращения, а это: 

• Сексуальное насилие;

• Физическое насилие;

• Психологическое плохое обращение;

• Ребенок свидетель внутрисемейного насилия; 

• Пренебрежение.

За научными классификациями из исследования стоит вполне узнаваемые (а многими и пережитые) весьма распространенное поведение схемы семейного взаимодействия. Плохое психологическое обращение – это атмосфера, в которой "а я говорил/а", "сама виновата, что ноешь теперь", "только попробуй в подоле принести" и пр. является слишком привычной.

Пренебрежение – это в том числе отправить вне зависимости от желания ребенка его на пару лет к бабушке или в интернат. А внутрисемейной насилие – это те самые бесконечные перебранки "ты мне всю жизнь испортил", "зачем я только на такой дуре по залету женился", порой переходящие в рукоприкладство.

Что касается сексуального насилия, к огромному сожалению, это не такая редкость, как об этом принято думать. А физическое насилие над детьми до сих пор линия горячих общественных споров "можно или нет", хотя наука давно ответила – нет, нет и еще раз нет.

После столь длинного, но необходимого, на мой взгляд, вступления вернемся к нашей первоначальной теме. Итак, почему же некоторые люди, несмотря на все теоретические знания о важности контрацепции, об опасности сексуального контакта с незнакомыми людьми все равно идут на это? Сексуальное желание? Но почему не удовлетворять его иными способами? Почему для человека приемлемо рисковать собой?

Ещё раз обратимся к исследованиям.

Например, метаанализ "Gender differences in the association between childhood sexual abuse and risky sexual behaviours: A systematic review and meta-analysis".  ("О связи сексуального насилия в детстве и рискованном сексуальным поведением в аспекте различия между мужчинами и женщинами").

Исследование вполне однозначно приходит к выводу: "Сексуальное насилие в детстве является значительным фактором риска развития рискованного сексуального поведения в равной степени для мужчин и для женщин". То есть человек, на которого падает общественное осуждение с очень большой вероятностью травматик.

Но исследования идут дальше и не ограничивают связь рискованного сексуального поведения исключительно с сексуальной травмой, например, "Child Maltreatment and Risky Sexual Behavior".

Важные выводы этого исследования: "Установлено, что сексуальное насилие в детстве – это фактор риска для развития рискованного сексуального поведения, но и другие формы плохого обращения увеличивают риск развития этой проблемы". А так же: "Наличие симптомов пережитой травмы является предиктором незащищенного секса, увеличивают вероятность связи с партнером, демонстрирующим эмоциональное пренебрежение, в том числе в виде сексуального насилия".

Возьмем еще исследование "Child Maltreatment and Sexual Risk Behavior: Maltreatment Types and Gender Differences" ("Плохое обращение в детстве и рискованное сексуальное поведение: типы плохого обращения и разница между мужчинами и женщинами").

Авторы приходят к выводу, что плохое обращение в детстве, особенно пренебрежение для женщин, приводят к попаданию детей из таких семей в группу риска по незащищенному сексу и подростковым беременностям и прочим составляющим рискованного сексуального поведения.

Во всех исследованиях делается вывод, что приоритетом для предотвращения рискованного сексуального поведения является работа с детской травмой и её последствиями.

И хотя связь травмы и рискованного сексуального поведения считается доказанной, что касается точных механизмов возникновения последнего, на этот счет существуют различные гипотезы.

В первую очередь речь идет о том, что детская травма нарушает, по сути отнимает ресурс, у процесса формирования мозга и мешает лобным долям взять под контроль все другие участки мозга (то есть обрести физиологическую способность контролировать и тормозить импульсы).

Основной источник ресурса для ребенка – родитель или значимый взрослый.

Страшнее всего осознать, что тебя не любят, но для ребенка это равносильно самоубийству, потому что без любящего взрослого ему не выжить. Детская психика, для которой любовь родителя является стержнем, ради своего выживания выстраивает самые сложносочиненные конструкции, "оправдывающие" происходящее, самой распространенной конечно же будет "я виноват/а" или "я просто недостоин/а хорошего обращения, потому что…", которая надолго укоренится внутри, станет ответом первого выбора на все вокруг происходящее ситуации.

Если вы когда-нибудь общались с детьми из неблагополучных семей, то могли наблюдать этот эффект – милые, послушные, молчаливые, вечно тоскующие по маме. К сожалению, непонимающие этой ситуации взрослые порой завидуют якобы "проявлению любви" у таких детей, комментируют в стиле "я своего чуть ли не в попу каждый день целую, а он капризничает, а этот вон пьяную мамку обожает и каждый вечер её со двора домой тащит". Полное подавление своего я, своих желаний и потребностей, чтобы хоть на минуту урвать глоток жизнеобеспечивающей родительской любви может и смотрится "удобно", но ничего хорошего в перспективе не несет.

Знаменитый эксперимент с обезьянами положил начало важному доказательству – никакие детские дома, никакие прекрасные условия, вкусная еда и новые кроватки от муниципалитета не заменят первичной биологической потребности ребенка в опекающем и любящем взрослом.

Важно понимать, чтобы отойти от пустых обвинений, речь не только о сознательно "плохих" родителях, очень велика роль социальной среды, отсутствия институтов социальной поддержки, реальных социальных лифтов и мер борьбы с бедностью – это тоже является значимым вкладом в развитие рискованного сексуального поведения.

Иногда родители пренебрегают детьми (как мы помним это один из видов плохого общения в детстве с печальными последствиями) именно потому что вынуждены выживать – уехать на заработки в другой город, переехать от нестабильности, устроиться на третью работу.

Например, исследования показывают, что среди молодых девушек из бедных семей риск подростковых беременностей в пять раз выше, потому как социоэкономические показатели играют важную роль в уровне подростковых беременностей.

Именно поэтому пуританство не поможет. Именно поэтому бесполезно читать мораль травматику, снова погружая его в пучину "ты ничтожество" – он и так там. Что ищет женщина в деструктивных отношениях? Почему неподдержка со стороны партнера трактуется ей автоматически как "сама дура виновата"? Почему "правильные" советы – "возьми себя в руки", "где твоя гордость и ответственность" и прочее не решают проблемы и не слышны, когда маячит призрак "любви"?

Базовая потребность в родительской любви, не удовлетворенная в детстве с возрастом смещается на любовь эротическую – именно в этой сфере продолжаются поиски того, что было когда-то потеряно или ещё хуже – не обретено.

Но паттерны мышления травматика сформированы таким образом, что шансов выбрать из толпы возможностей партнера для конструктивных отношений примерно равны шансам выиграть в лотерею. Слишком силен механизм влечения к привычному, а привычное, как нам известно, не самое приятное.

Притягательность травматиков для агрессоров (это не обязательно маньяки с ледяными глазами, которых, судя по голливудским фильмам, трудно не заметить) трудно переоценить – это отличный способ снять напряжение, в том числе сексуальное напряжение. Если смотреть внимательно, некоторые браки потому и держаться что у мужа есть любовница травматик, которой кажется, что "надо просто немного потерпеть".

Весь этот поток родительской ярости "только залетишь убью", "не смей встречаться до брака", "секс это мерзкое изобретение извращенцев" и т.п. является маркером семьи с дефицитарным ресурсом эмпатии и сложностями с конструктивным диалогом.

Агрессия не помогает ребенку, а лишь еще больше мучает его в ситуации, когда у него появляются новые сексуальные импульсы, вызванные гормональным созреванием. Эти импульсы требуют обучения инструментам совладания с ними, но вместо этого ребенок натыкается на страх и гнев родителей.

Без изучения исследования и статистики, секс индустрия прекрасно знает, где вербовать новых жертв – неблагополучные семьи, выпускники детских домов, жертвы сексуального насилия – легкая добыча для одной из самых прибыльных в мире индустрий, такой же как и торговля оружием и наркотиками, индустриях делающих деньги на людях, которым не помогли овладеть искусством контроля над импульсами.

Травматики чаще всего диссоциированны с телом (то есть, вот есть тело и оно не я, а есть я), что дает им возможность относиться к нему как к объекту и еще больше способствует их объективизации со стороны других.

В такой парадигме, например, аборт действительно воспринимается как средство контрацепции, потому что это как бы не со мной, а с ним, с этим ненавистным телом-объектом, и может рассматриваться как ещё один акт самодеструкции.

Никто не говорит, что нужно впадать в другую крайность "во всем виноваты родители". Ответственность и вина разные вещи. Несомненно, есть прирожденные садисты, которые устраивают своим детям настоящие пытки и не обязательно физические. Но бывает и так, что родители сами не здоровы, лишены эмоциональных и финансовых ресурсов и здесь уже вопрос к системе социальной поддержке.

Родитель, как старший по отношению к ребенку, конечно же, всегда отвечает за свой выбор, просто не всегда его решения это выбор между хорошим и плохим, иногда между плохим и выживанием.

Но важно помнить, то что даже если у родителя, возможно, не было хорошего выбора кроме как, например, отдать ребенка в интернат и забирать лишь на пару недель, это не означает, что ребенок несет ответственность за это и ни в коем случае не обесценивает травматичные последствия произошедшего для конкретного ребенка.

Взрослость, как вид власти, это принятие ответственности за свой выбор, даже если это был выбор из плохого и худшего, это бремя, которое взрослый должен выносить единолично, не перекладывая его на ребенка, хотя бы потому что у его взрослого мозга, у его лобных долей гораздо больше ресурса на "тормозить" и "выносить".

Иногда просто так сложилось и ребенок не виноват, что в качестве адаптации к непростому детству его мозг "выбрал" для экономии дефицитных ресурсов не брать контроль над сексуальными импульсами, или по крайней мере ставить в списке "кому дать торможение" этот пункт в самом конце.

"Кто виноват?" часто не самый конструктивный вопрос, актуальнее – что делать. И здесь, выводы исследований единогласны: речь и идет о мерах предотвращения плохого обращения в детстве (включая социальную помощь родителям) и работе с уже имеющейся травмой у взрослых.

В аспекте вышесказанного, вполне можно интерпретировать слова Христа "Не судите, да несудимы будете" (Матф.7:1) как предупреждение не судить других, потому что скорее всего осуждающий не знаком близко с научной парадигмой развития тех или иных расстройств, навскидку выглядящих как "неправильное поведение". А если знаком, то тогда не может не понимать, что осуждение не поможет.

Чем больше настоящего глубоко понимания, тем меньше поверхностного осуждения.опубликовано econet.ru. 

Юлия Лапина

Остались вопросы — задайте их здесь

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet