Подпишись

Действительно ли мы сами навлекаем на себя болезни

Пять лет назад я сидела на кухне и пила чай со старым приятелем, который сказал, что за несколько месяцев до того у него обнаружили рак щитовидной железы. Я рассказала ему о своей матери: у нее был рак толстой кишки; пятнадцать лет назад ей сделали операцию, и с тех пор она прекрасно себя чувствует

КАКОЙ ВИД ПОМОЩИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОМОГАЕТ?

Пять лет назад я сидела на кухне и пила чай со старым приятелем, который сказал, что за несколько месяцев до того у него обнаружили рак щитовидной железы. Я рассказала ему о своей матери: у нее был рак толстой кишки; пятнадцать лет назад ей сделали операцию, и с тех пор она прекрасно себя чувствует.

Потом я описала всевозможные теории, которые выдумали мы с сестрами, чтобы объяснить, почему она заболела раком. У нас их было много, а самая любимая, пожалуй, состояла в том, что она была в первую очередь женой нашего отца и слишком мало — собой. Если бы она не была супругой животновода, решили мы, она могла бы есть вегетарианскую пищу, без животных жиров, которые, как считается, приводят к раку кишечника.

Я уверена, что сама оказала влияние на то, что у меня появилась болезнь...

Другая теория сводилась к тому, что в ее семье всегда с трудом умели выражать эмоции, и это тоже могло послужить причиной болезни. Проходили годы, и мы чувствовали себя все более комфортно с нашими теориями и историями об этом тяжелом событии.

Действительно ли мы сами навлекаем на себя болезни

Мой друг, который явно много думал о раке, сказал слова, которые просто потрясли меня:

— Неужели ты не видишь, что делаешь? — спросил он. — Ты обращаешься со своей матерью как с посторонним объектом. Развиваешь теории относительно нее.

Когда другие рассуждают о человеке, он воспринимает это как насилие. Я это знаю. Когда мои друзья придумывают разные идеи о том, почему у меня развился рак, я воспринимаю это как бесцеремонное вторжение в мои дела. У меня ощущение, что ими движет не забота обо мне и уж совершенно точно не желание поддержать меня в трудный период жизни.

Их «теории» — это то, что они делают со мной, а не то, что они делают, чтобы помочь мне. Наверное, мысль о том, что у меня рак, настолько пугает их, что им нужно найти причину, объяснение, смысл. Они придумывают теории, чтобы помочь не мне, а самим себе, и эти теории причиняют мне огромную боль.

Я была в шоке. Я никогда не задумывалась о подоплеке своих теорий, мне никогда не приходило в голову, какие чувства они вызывают у моей матери. Хотя никто из нас не рассказывал ей о наших идеях, я уверена, что она все это чувствовала: они буквально висели в воздухе. А такая атмосфера не очень располагает к доверию, откровенности или просьбам о помощи. Я вдруг осознала, что сделала себя совершенно бесполезной для матери во время тяжелейшего кризиса в ее жизни.

Этот случай открыл для меня дверь, это было началом перемен: я стала больше сочувствовать людям, страдающим от какой-то болезни, стала больше уважать их личное пространство, стала добрее к ним и утратила уверенность в своих теориях.

Я начала понимать, что лишь отчасти мои теории основаны на желании стать «судьей» — еще глубже они основаны на невысказанном страхе. Начал проясняться их скрытый смысл. Вместо того чтобы сказать: «Я волнуюсь за тебя, чем я могу тебе помочь?», — на самом деле я говорила: «Что ты сделала не так? В чем была твоя ошибка? Как так вышло, что ты проиграла?» И еще, разумеется: «Как мне защитить себя?»

Я осознала, что мною движет страх — невысказанный, скрытый страх, и это именно он заставляет меня выдумывать истории, в которых мир устроен слишком понятно, а человек может управлять чем угодно…

За эти годы я поговорила со многими раковыми больными; большинству диагноз поставили совсем недавно. Сначала я толком не знала, о чем говорить. Легче всего мне было рассказывать о своем опыте ракового пациента, но вскоре я поняла: часто человек не хочет об этом слушать.

Выяснилось, что помочь человеку можно было только одним способом — слушать его самого. Только когда я выслушала, что же они пытаются мне сказать, я поняла, в чем они нуждаются, с какими проблемами им приходится сталкиваться и какая помощь может действительно помочь им в данный момент времени.

Поскольку люди, страдающие такой упрямой и непредсказуемой болезнью, как рак, проходят много разных этапов, это особенно важно — научиться слушать их и понимать, в чем они нуждаются.

Иногда, особенно когда люди встают перед необходимостью принять решение о предстоящем лечении, им нужна информация. Им может захотеться, чтобы я рассказала о существующих вариантах лечения или помогла понять их суть.

Если же они определились с планом лечения, то дополнительная информация им, как правило, уже не нужна, хотя, быть может, это самое легкое и наименее страшное из того, что я могу им предложить.

Теперь им нужна поддержка. Им уже не надо слушать об опасностях облучения, химиотерапии или мексиканской больницы, которую они выбрали, — выбор в таких ситуациях бывает трудным и становится итогом долгих размышлений.

В этот момент новые соображения о целителях, методиках лечения, видах терапии могут лишь опять ввергнуть их в замешательство. Они могут подумать, что я сомневаюсь в правильности их выбора, и это лишь подогреет их собственные сомнения.

Решения [о лечении своего рака], которые принимала я, были непростыми. Я знаю, что решения, которые приходится принимать в подобных ситуациях, относятся к числу самых трудных в жизни. Я усвоила одну истину: я никогда заранее не пойму, какое решение приняла бы я на месте другого человека. И эта истина позволила мне искренне поддерживать других.

Моя любимая подруга, которая помогала мне чувствовать себя красивой, даже когда я лишилась волос, недавно сказала: «Ты выбрала не то, что выбрала бы я, но это неважно». Я была благодарна ей за то, что она не сказала мне этого тогда, в тот период, который, несомненно, был самым тяжелым в моей жизни. Я сказала: «Но ведь ты не можешь знать, что бы ты выбрала на самом деле. Я выбрала то, что, как тебе кажется, ты бы не выбрала. Но и я выбрала то, что, как мне казалось, я никогда не выберу».

Я ни за что не подумала бы, что соглашусь на химиотерапию. У меня есть серьезные страхи, связанные с проникновением ядов в тело, страхи, касающиеся их долгосрочного воздействия на иммунную систему. Я долго сопротивлялась такому лечению, но в конце концов решила, что, несмотря на все недостатки, химиотерапия — мой лучший шанс на излечение…

Я уверена, что сама оказала влияние на то, что у меня появилась болезнь, что влияние это было неосознанным и ненамеренным, и я знаю, что оказываю огромное влияние, на этот раз сознательное и целенаправленное, на то, чтобы становиться здоровой и поддерживать свое здоровье.

Я стараюсь сосредоточиться на том, что можно сделать сейчас; копание в прошлом слишком уж легко оборачивается самообвинениями, которые не облегчают, а усложняют принятие правильных, осмысленных решений в настоящем.

Кроме того, я прекрасно осознаю, что есть множество других факторов, неподвластных моей осознанной или неосознанной воле. Слава богу, все мы являемся частью чего-то намного большего. И мне нравится это осознавать, хотя это и значит, что у меня в руках меньше контроля.

Вдобавок мы все слишком тесно взаимосвязаны и друг с другом, и с окружающим миром — такая уж жизнь чудесно-сложная штука, чтобы можно было просто утверждать: «Ты сам творишь собственную реальность».

Вера в то, что я управляю или создаю свою реальность, на самом деле стремится вычеркнуть из моей жизни все то богатое, сложное, таинственное и умеющее приходить на помощь. Во имя контроля эта вера отрицает всю сеть взаимоотношений, которые питают и меня, и всех нас.

Идея, что мы сами творим свою реальность (а следовательно, и свои болезни), важна и необходима, потому что она вносит поправки в теорию, что мы полностью зависим от высших сил, а болезни приходят к нам исключительно извне. Но эти поправки не должна заводить нас слишком далеко. Часто они становятся неадекватной реакцией, основанной на слишком большом упрощении.

У меня возникло ощущение, что эта установка в своей крайней форме отменяет то полезное, что в ней есть, и слишком часто используется эгоистически и неосмысленно, разъединяет нас с другими людьми и несет в себе опасность.

Полагаю, что мы способны воспринимать эти вещи более трезво. Как говорит Стивен Левин, эта установка — полуправда, опасная именно своей половинчатостью.

Более верным будет сказать, что мы влияем на собственную реальность.

Это ближе к истине; так остается место и для эффективных сознательных усилий, и для полного чудес таинственного внешнего мира…

Если кто-нибудь спрашивает меня примерно так: «Почему ты решила заболеть раком?», — мне часто кажется, что собеседник пришел из какого-то царства святош, из мира, где все хорошие, в то время как я дурная. Этот вопрос не предполагает конструктивного самоанализа. Люди, которые более чутко воспринимают сложность ситуации, задают вопросы, которые помогают больше: «Как ты решила использовать свой рак?»

Меня радует такой вопрос: он помогает мне осознать, что я могу сделать сейчас, помогает почувствовать свои силы, поддержку со стороны и предполагает испытание в позитивном смысле этого слова. Задающие такой вопрос видят в моем раке не наказание за то, что я что-то сделала не так, а трудное испытание, в котором, кроме прочего, есть потенциал для роста, и это помогает и мне взглянуть на свою болезнь с такой же точки зрения.

Когда я разговариваю с человеком, у которого недавно диагностировали рак, с человеком, у которого появился рецидив, или с человеком, который за много лет устал сражаться с раком, я напоминаю себе: чтобы помочь ему, мне необязательно выдавать конкретные соображения или советы.

Выслушать — уже помощь. Дать что-то — уже помощь.

Я стараюсь быть эмоционально открытой для них, преодолеть свои страхи и соприкоснуться с их страхами, установить человеческий контакт. Я считаю, что есть много страшного, над чем мы вместе сможем посмеяться, если уж мы позволили себе напугаться.

Я стараюсь не поддаваться искушению чего-то требовать от них, даже того, чтобы они сражались за свою жизнь, изменили себя или умерли, оставаясь в сознании. Я стараюсь не толкать людей в том направлении, куда пошла бы сама (или мне кажется, что пошла бы на их месте). Стараюсь не забывать и о своих опасениях, что в один прекрасный день могу оказаться на их месте.

Я должна постоянно учиться дружить с заболевшими людьми, а не воспринимать болезнь как поражение. Я стараюсь использовать свои неудачи, слабости и болезни как повод больше сострадать и себе, и другим, и при этом не забывать, что к серьезным вещам не надо относиться чересчур серьезно. Я стараюсь помнить о возможностях психического и духовного исцеления, которые окружают меня перед лицом настоящей боли и настоящих страданий, взывающих к моему сочувствию.

Действительно ли мы сами навлекаем на себя болезни

Отвечаем ли мы за свои болезни?

А я тем временем продолжал трудиться над книгой. Одна из глав — «Здоровье, целостность и исцеление» — была опубликована в журнале «Нью-эйдж» рядом со статьей Трейи под новым заголовком «Действительно ли мы сами навлекаем на себя болезни?». Не буду воспроизводить ее целиком, просто вкратце обрисую основные положения, потому что в ней представлена кульминация моих размышлений о сложной проблеме, с которой Трейя и я сражались последние три года.

1. Фундаментальным утверждением вечной философии является то, что Великая Цепь Бытия является основой существования и мужчин, и женщин. Это значит, что в нас есть материя, тело, ум, душа и дух.

2. При любом заболевании принципиально важно выяснить, на каком уровне или уровнях оно изначально возникло — на физическом, эмоциональном, ментальном или духовном.

3. Очень важно в каждом случае применять процедуры, равные по уровню причине заболевания, в качестве основного (но не единственно возможного) курса лечения. При физических недугах использовать физическую терапию, при эмоциональной нестабильности — психотерапию, при духовных кризисах — методы духовного исцеления. Если причины смешанные — сочетать различные методы.

4. Это так важно потому, что если вы, ошибившись в диагнозе, свяжете свое заболевание с более высоким уровнем, то породите в себе чувство вины, а если с более низким — чувство безнадежности. В обоих случаях эффективность лечения будет нулевой, а побочным результатом станет чувство вины или безнадежности, возникшие исключительно из-за ошибки в диагнозе.

К примеру, если вы попали под машину и сломали ногу — это физическая травма, требующая физического вмешательства: надо соединить сломанные части и наложить гипс. Это будет лечение адекватного уровня. Не надо садиться на улице и визуализировать, как срастается ваша нога. Это техника ментального уровня, и она будет неэффективной на уровне физическом.

Более того, если окружающие скажут, что несчастный случай вызван только лишь твоими мыслями и ты должен суметь силой мысли срастить ногу, то единственное, чего ты добьешься, — это комплекс вины и заниженная самооценка. Вот пример полного несоответствия уровней и способов лечения.

С другой стороны, если вы страдаете, к примеру, от заниженной самооценки, потому что внутренне согласились с неким жизненным сценарием, согласно которому вы человек дурной или неполноценный, — это проблема ментального уровня, которая реагирует на вмешательство на том же уровне, например визуализацию и аффирмацию (то есть переписывание сценария, которым и занимается когнитивная терапия).

Лечение на физическом уровне (скажем, прием мегавитаминов или смена диеты) не произведет особого эффекта (разве что эта проблема вызвана еще и витаминным дисбалансом). Если же вы пользуетесь только средствами более низкого уровня, то, в конце концов, вас ждет чувство безнадежности из-за того, что лечение не помогает.

На мой взгляд, общая схема лечения любого недуга в том, чтобы начинать с самого низкого уровня и двигаться выше. В первую очередь — проверить физические причины. Проверить с максимальной тщательностью. Потом переходить к возможным эмоциональным причинам. Потом — к ментальным и духовным.

Это особенно важно, потому что очень многие болезни раньше считались недугами исключительно духовного или психологического происхождения, хотя теперь мы знаем, что главную роль в них играют физические или генетические факторы.

Раньше считалось, что астма вызвана чрезмерной материнской опекой. Теперь же известно, что причины и развитие этой болезни связаны прежде всего с биофизическими факторами.

Причиной туберкулеза считалась повышенная эмоциональность, причиной подагры — моральная испорченность. Была распространена вера в то, что люди с определенным складом характера предрасположены к артриту, — она просто не выдержала проверки временем.

Единственное, к чему приводили эти мифы, — к тому, что у больных возникало чувство вины, а лечение не действовало, потому что принадлежало другому уровню.

Я не хочу сказать, что способы лечения другого уровня не могут оказаться полезными в качестве дополнительного, подкрепляющего средства. Почти наверняка могут. В простом примере со сломанной ногой техники релаксации, визуализации, аффирмации, а если надо, то и психотерапии, — все они помогут создать более сбалансированную атмосферу, в которой физическое исцеление будет протекать легче и, вполне возможно, быстрее.

Но ничего хорошего не случится, если мы, признав важность психологических и духовных аспектов, станем утверждать, что нога сломалась из-за какого-то дефицита в психологической или эмоциональной сфере.

Если человек обнаружил, что серьезно болен, то в нем могут начать происходить значительные, глубокие внутренние перемены, но из этого вовсе не следует, что болезнь приключилась из-за того, что он нуждался в этих переменах.

Это примерно как сказать: если ты простудился и вылечился аспирином, то, значит, причина простуды была в том, что тебе не хватало аспирина.

Разумеется, большинство серьезных недугов не возникает на каком-то одном изолированном уровне. Все, что происходит на одном уровне, в одной плоскости, в той или иной степени затрагивает и другие.

Состояние эмоциональных, ментальных или духовных структур почти всегда влияет на физические болезни и физическое излечение, как и физическое нездоровье может сильно сказаться на более высоких уровнях.

Сломанная нога, скорее всего, повлечет за собой эмоциональные и психологические последствия. В теории систем это называется «восходящая причинность», когда более низкий уровень становится причиной определенных событий на более высоких. Существует и обратная тенденция — «нисходящая причинность», когда более высокий уровень становится причиной или оказывает влияние на то, что происходит на более низких.

Таким образом, вопрос состоит в том, насколько сильно благодаря «нисходящей причинности» наш порождающий мысли и эмоции ум обуславливает физические заболевания. Ответ таков: намного сильнее, чем считалось раньше, но не настолько, насколько полагают.

Новое научное направление психоневроиммунология (ПНИ) обнаружила убедительные доказательства того, что мысли и эмоции оказывают прямое влияние на иммунную систему. Это влияние невелико, но ощутимо. Разумеется, это вполне естественно, если учесть ту аксиому, что все уровни оказывают влияние, пусть даже самое слабое, на другие уровни.

Но, поскольку медицина зарождалась как наука, занимающаяся исключительно физическим уровнем, и игнорировала воздействие более высоких уровней на физические заболевания («призрак в машине»), ПНИ внесла необходимые коррективы, обеспечив более сбалансированную точку зрения. Ум влияет на тело; это влияние невелико, но его нельзя назвать ничтожным.

С учетом всего этого подытожим: психологическое состояние играет определенную роль в любом заболевании. Я полностью согласен с тем, что мы должны максимально использовать этот компонент. Если остальные факторы находятся в равновесии, то его одного может быть достаточно, чтобы склонить чашу весов в сторону здоровья или болезни, но результат определяется не только этим.

Таким образом, как пишут Стивен Локке и Дуглас Коллиган во «Внутреннем целителе» («The Healer Within»), любое заболевание в конечном счете имеет психологическую составляющую, и на процесс излечения всегда оказывает влияние психология.

Однако, продолжают авторы, проблема в том, что люди обычно путают термины «психосоматический», который означает, что на физический недуг могут воздействовать психосоматические факторы, и «психогенетический», который означает, что недуг возникает только лишь из-за психологических факторов.

Авторы утверждают: «При корректном понимании термина всякую болезнь следует признать психосоматической — возможно, пришло время вообще отказаться от понятия «психосоматика». [Поскольку] и широкая публика, и некоторые медики используют термины «психосоматический» (означающий, что ум влияет на телесное здоровье) и «психогенетический» (означающий, что разум может быть причиной болезней тела) как синонимы.

Таким образом, понятие «психосоматическое заболевание» утрачивает смысл. Как указывает Роберт Адер: «Мы говорим не о причинах болезни, а о взаимодействии между психосоциальными процессами, психологической адаптацией и возникшими ранее биологическими факторами».

Сами авторы упоминают о наследственности, образе жизни, употреблении наркотиков, месте жительства, занятии, возрасте и личности. Именно взаимодействие этих факторов (я бы добавил сюда еще экзистенциальный и духовный), принадлежащих ко всем уровням, определяют причины и ход развития физического заболевания. Вычленять какой-то один из них и игнорировать остальные — значит заниматься непозволительным упрощением.

Но в таком случае откуда взялось представление, что физическое заболевание может быть вызвано и излечено одним лишь человеческим умом? Ведь говорят, что оно уходит корнями в величайшие мистические, духовные и трансцендентальные мировые традиции. Здесь, на мой взгляд, адвокаты нью-эйдж вступают на зыбкую почву. Жанна Ахтерберг, автор книги «Воображение в целительстве» («Imagery in Healing»), которую я настоятельно рекомендую, считает, что это представление исторически восходит к школам «нового», или «метафизического», мышления, возникшего на основе (неверной) интерпретации Эмерсона и Торо, трансценденталистов из Новой Англии, многие работы которых были основаны на восточной мистике. Школы «нового мышления» (из которых наиболее известна «Христианская наука») путают корректный тезис «Божественность творит все» с тезисом «Поскольку я составляю одно целое с Богом, я творю все».

Это утверждение, на мой взгляд, приводит к двум ошибочным заключениям, с которыми и Эмерсон, и Торо выражали резкое несогласие.

Первое — что Бог — это некий прародитель вселенной, отдельный от нее самой, который то и дело вмешивается в ход вещей, вместо того чтобы быть самой непосредственной Реальностью этой вселенной, ее Таковостью, или Условием.

Второе — что наше эго составляет единое целое с этим «Богом-прародителем» и поэтому может вторгаться в окружающую вселенную и распоряжаться ею. Я вообще не вижу в мистических традициях никаких оснований для такого заключения.

Сами адвокаты нью-эйдж говорят, что это утверждение основано на принципе кармы, который гласит, что обстоятельства твоей теперешней жизни стали результатом твоих мыслей и поступков из прошлой жизни. Согласно индуизму и буддизму, доля правды в этом есть. Но даже если бы это была полная правда (что, конечно, не так), то адепты нью-эйдж, как мне кажется, упускают из виду одно принципиально важное обстоятельство: согласно этим традициям, обстоятельства нынешней жизни действительно являются результатом мыслей и поступков из прошлой жизни, а твои нынешние мысли и поступки окажут влияние — но не на нынешнюю, а на будущую жизнь, новое воплощение. В любом случае твои нынешние мысли никак не создают нынешнюю реальность.

Впрочем, я в принципе не верю в карму в таком понимании. Это довольно примитивное воззрение, которое последовательно уточняется (и в большой степени отвергается) позднейшими школами буддизма, утверждающими, что отнюдь не все происходящее с тобой есть результат твоих прошлых поступков.

Как объясняет Намкай Норбу, мастер дзогчен (который принято считать вершиной буддийского учения): «Бывают болезни, вызванные кармой или предшествующими жизненными обстоятельствами человека. Но бывают и болезни, порожденные энергией, исходящей от других, извне. Бывают также болезни, спровоцированные тем, что мы потребляем, — питанием или иным сочетанием факторов. Бывают болезни, вызванные несчастными случаями. Наконец, бывают всевозможные болезни, связанные с окружающей средой». Я хочу сказать, что ни карма в ее примитивном понимании, ни более сложные учения не дают оснований для вывода, который делает нью-эйдж.

Откуда же взялся этот вывод? Здесь я собираюсь пойти иной дорогой, чем Трейя, и высказать свою собственную теорию о том, почему люди разделяют эти взгляды. Я не собираюсь сочувственно относиться к этим взглядам, поскольку они являются причиной многих страданий.

Я собираюсь разложить их по полочкам, классифицировать, насадить на булавку, потому что убежден: эти идеи опасны, и их надо наколоть на булавку хотя бы для того, чтобы они не стали причиной еще больших страданий.

Мои соображения не направлены против тех многочисленных людей, которые верят в эти идеи искренне, наивно и без вреда для окружающих.

Я имею в виду общенациональных лидеров движения — тех, кто устраивает семинары, на которых создается какая-то собственная реальность; тех, кто организует мастерские, где, например, объясняют, что рак возникает исключительно из-за чувства отчаяния; тех, кто объясняет, что бедность — результат твоих собственных действий, а причины всяких неудач — в тебе самом.

Возможно, эти люди полны самых лучших намерений, но, на мой взгляд, они тем не менее опасны, потому что отвлекают наше внимание от реальных проблем — физических, юридических, этических, социально-экономических или проблем окружающей среды, которые действительно безотлагательно требуют проработки.

На мой взгляд, эти представления, особенно убеждение, что ты сам создаешь свою реальность, являются представлениями второго уровня.

Они обладают всеми отличительными признаками младенческого и мифического мировоззрения, присущего нарциссической личности с ее нарушениями, в том числе манией величия, самовлюбленностью и верой в свое всесилие.

Человек не различает свой внутренний мир и внешние объекты и считает, что, управляя своими мыслями, он может магическим способом полностью контролировать внешние объекты.

Я убежден, что американская гипериндивидуалистическая культура, достигшая расцвета в эпоху «я»-десятилетия, привела к деградации до магического и нарциссического уровней. Я (вместе с Робертом Белла и Диком Энтони) убежден, что разрушение многих цементирующих общество структур, происходившее в то время, заставило людей обратиться к собственным ресурсам, и это также поспособствовало возрождению нарциссических тенденций.

А еще вместе с практикующими психологами, я убежден, что под завесой нарциссизма прячется раздражение, которое больше всего заметно в следующем утверждении (но не только в нем): «Я не желаю тебе вреда; я тебя люблю. Но если ты будешь мне возражать, то навлечешь на себя болезнь, которая тебя убьет. Не возражай мне, согласись с тем, что ты сам создаешь собственную реальность, и тогда тебе станет лучше, тогда ты выживешь». Это утверждение основано лишь на нарциссической и пограничной патологиях. опубликовано econet.ru

Кен Уилбер, главы из книги "Благодать и стойкость"

Остались вопросы — задайте их здесь

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet

Источник: https://econet.ru/

Понравилась статья? Напишите свое мнение в комментариях.
Комментарии (Всего: 0)

    Добавить комментарий

    Секрет успеха прост: никогда не падайте духом. Никогда не падайте духом. Никогда не падайте духом на людях Эрнест Хемингуэй
    Что-то интересное