Подпишись

Воспитание детей в императорской семье

Воспоминания Великого князя Александра Михайловича о своем детстве. Дисциплина, военная муштра, никаких развлечений и нежности - вполне спартанское воспитание, и это было нормой жизни практически для монархов Европы того времени

Воспоминания Великого князя Александра Михайловича о своем детстве. Дисциплина, военная муштра, никаких развлечений и нежности - вполне спартанское воспитание, и это было нормой жизни практически для монархов Европы того времени.

Следуя по стопам своего отца Императора Николая I, человека исключительной прямолинейности и твердости взглядов, отец мой считал необходимым, чтобы его дети были воспитаны в военном духе, строгой дисциплине и сознании долга.

Воспитание детей в императорской семье

Генерал-инспектор русской артиллерии и Наместник богатого Кавказа, объединявшего до двадцати разных народностей и враждующих между собой племен, не разделял современных принципов нежного воспитания. Моя мать до брака, принцесса Цецилия Баденская, выросла в те дни, когда Бисмарк сковывал Германию железом и кровью.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что радости беззаботного детства внезапно оборвались для меня в тот день, когда мне исполнилось семь лет.

Среди многочисленных подарков, поднесенных мне по этому случаю, я нашел форму полковника 73 Крымского пехотного полка и саблю. Я страшно обрадовался, так как вообразил, что теперь сниму свой обычный костюм, который состоял из короткой, розовой, шелковой рубашки, широких шаровар и высоких сапог красного сафьяна, и облекусь в военную форму.

Мой отец улыбнулся и отрицательно покачал головой. Конечно, мне иногда позволят, если я буду послушным, надевать эту блестящую форму. Но прежде всего я должен заслужить честь носить ее прилежанием и многолетним трудом.

Лицо мое вытянулось, но худшее было еще впереди.

- С завтрашнего дня, - объявил мне отец, - ты уйдешь из детской. Ты будешь жить с братьями Михаилом и Георгием. Учись и слушайся своих учителей.

Прощайте, мои добрые нянюшки, мои волшебные сказки!

Прощайте беззаботные сны!

Всю ночь я проплакал в подушку, не слушая ободряющих слов моего доброго дядьки казака Шевченки. В конце концов, видя, что его обещания навещать меня каждое воскресенье не производят на меня должного впечатления, он стал нашептывать испуганно:

- Вот будет срам, если его Императорское Величество узнают и отдадут в приказ по армии, что его племянник, Великий Князь Александр, отрешается от командования 73 Крымским полком, потому что плачет, как девчонка!

Услышав это, я вскочил с постели и бросился мыться. Я пришел в ужас, что чуть не обесчестил всю нашу семью в глазах Императора и России.

С этого дня и до пятнадцатилетнего возраста мое воспитание было подобно прохождению строевой службы в полку.

Мои братья Николай, Михаил, Сергей и Георгий и я жили как в казармах.

Мы спали на узких железных кроватях с тончайшими матрацами, положенными на деревянные доски. Я помню, что много лет спустя, уже после моей женитьбы, я не мог привыкнуть к роскоши широкой кровати с двойным матрацем и полотняным бельем и потребовал назад мою старую походную кровать.

Нас будили в шесть часов утра. Мы должны были сейчас же вскакивать, так как тот, кто рискнул бы «поспать еще пять минут», наказывался самым строжайшим образом.

Мы читали молитвы, стоя в ряд на коленях перед иконами, потом принимали холодную ванну. Наш утренний завтрак состоял из чая, хлеба и масла. Все остальное было строго запрещено, чтобы не приучать нас к роскоши.

Затем шел урок гимнастики и фехтования. Особое внимание было обращено на практические занятия по артиллерии, для чего в нашем саду стояло орудие. Очень часто отец без предупреждения заходил к нам на занятия, критически наблюдая урок по артиллерии. В возрасте десяти лет я мог бы принять участие в бомбардировке большого города.

От 8 часов утра до 11 и от 2 до 6 мы должны были учиться. По традициям Великие Князья не могли обучаться ни в казенных ни в частных учебных заведениях, а потому мы были окружены целым штатом наставников.

Воспитание детей в императорской семье

Наша учебная программа, разделенная на восьмилетний период, состояла из уроков по Закону Божию, истории пpaвоcлaвной церкви, сравнительной истории других исповеданий, русской грамматике и литературы, истории иностранной литературы, истории России, Европы, Америки и Азии, географии, математики (заключавшей в себе арифметику, алгебру, геометрию и тригонометрию), языков французского, английского и немецкого и музыки.

Сверх того нас учили обращению с огнестрельным оружием, верховой езде, фехтованию и штыковой атаке. Мои старшие братья Николай и Михаил изучали также латинский и греческий языки, нас же, младших, освободили от этой пытки.

Учeниe не было трудным ни для меня ни для моих братьев, но излишняя строгость наставников оставила в нас всех осадок горечи. Можно с уверенностью сказать, что современные любящие родители воспротивились бы, если бы их детей воспитывали так, как это было принято в русской Императорской Семье эпохи моего детства.

Из-за малейшей ошибки в немецком слове нас лишали сладкого.

Ошибка в вычислении скоростей двух встречных поездов - задача, которая имеет для учителей математики особую притягательную силу - влекла, за собою стояние на коленях носом к стене в течение целого часа.

Однажды, когда мы были доведены до слез какой-то несправедливостью педагогов и попробовали протестовать, последовал рапорт отцу с именами зачинщиков, и мы были сурово наказаны.

Для меня навсегда останется непостижимым, как такая давящая система воспитания не притупила наши умы и не вызвала, ненависти ко всем тем предметам, которым нас обучали в детстве.

Должен, однако, добавить, что все монархи Европы, казалось, пришли к молчаливому соглашению, что их сыновья должны быть воспитаны в страхе Божьем для правильного понимания будущей ответственности перед страной. Много лет спустя, делясь воспоминаниями с германским Императором Вильгельмом, я оценил сравнительную мягкость наших тифлисских учителей. Его наследник, германский Кронпринц, женатый на одной из моих племянниц, сухо добавил, что количество наказаний, полученных в детстве отцом-монархом не смягчает тропы испытаний, по которой идет его сын.

Завтраки и обеды, столь приятные в жизни каждой семьи, не вносили разнообразия в строгую рутину нашего воспитания.

Наместник Кавказа должен был быть представителем Государя Императора в сношениях с миллионами верноподданных, живущих на юге России, и за наш стол садилось ежедневно не менее 30 или 40 человек. Официальные лица, прибывшие на Кавказ из Петербурга, восточные властители - отправлявшиеся представиться Царю, военоначальники подчиненных Наместнику губерний и областей, общественные деятели с женами, лица свиты и придворные дамы, офицеры личной охраны и наши наставники - все пользовались случаем, чтобы высказать свои политические взгляды и ходатайствовать о различных милостях в Тифлисском дворце.

Мы, дети, должны были во время завтраков и обедов, очень следить за собой и отнюдь не начинать разговаривать, пока нас не спрашивали. Как часто, сгорая от желания рассказать отцу о том, какую замечательную крепость мы построили на вершине горы или же какиe японские цветы посадил наш садовник, должны были мы сдерживаться, молчать и слушать важного генерала, который разглагольствовал о нелепости последних политических планов Дизраэли.

Если же к нам обращались с каким-либо вопросом, что, конечно, делалось из чувства подобострастия пред Наместником Его Величества, то мы должны были отвечать в тех рамках, которые нам предписывал строгий этикет.

Когда какая-нибудь дама, с приторно сладкой улыбкой на губах спрашивала меня о том, кем бы я хотел быть, то она сама прекрасно знала, что Великий Князь Александр не может желать быть ни пожарным, ни машинистом, чтобы не навлечь на себя неудовольствия Великого Князя - отца.

Выбор моей карьеры быль весьма ограничен: он лежал между кaвалерией, которой командовал мой дядя, Великий Князь Николай Николаевич Старший, артиллерией, которая была в ведении моего отца, и военным флотом, во главе которого стоял мой другой дядя - Великий Князь Константин Николаевич.

- Для такого мальчика как вы - обыкновенно говорила улыбающаяся дама - самое лучшее следовать по стопам вашего августейшего отца.

Что другое можно было отвалить на подобный вопрос, если принять во внимание, что в это время двенадцать пар глаз моих наставников впивались в меня, стараясь внушить мне достойный ответ?

Брат Гeopгий как-то робко высказал желание сделаться художником-портретистом. Его слова были встречены зловещим молчанием всех присутствующих, и Георгий понял свою ошибку только тогда, когда камер-лакей, обносивший гостей десертом, прошел с малиновым мороженым мимо его прибора.

Порядок распределения мест за столом исключал для нас, детей, всякую возможность посмеяться над теми или иными странностями гостей или же пошептаться между собой. Нам никогда не позволяли сидеть вместе, а размещали между взрослыми. Нам было объяснено, что мы должны были себя вести в отношении наших соседей так, как вел бы себя наш отец. Мы должны были улыбаться неудачным остротам наших гостей и проявлять особый интерес к политическим новостям.

Kpомe того, мы должны были всегда помнить, что в один прекрасный день нас повезут в Россию, которая находится за хребтом кавказских гор. Там, в гостях у нашего царственного дяди, говорили нам, мы с признательностью вспомним наших наставников, которым мы обязаны нашими хорошими манерами. Иначе наши кузены будут указывать на нас пальцами, и называть «дикими кавказцами»!

Встав из за стола, мы могли играть в кабинете отца в течение часа после завтрака и двадцати минут после обеда.

Ровно в девять мы должны были идти в нашу спальную, надевать длинные белые, ночные рубашки (пижамы тогда еще не были известны в России), немедленно ложиться и засыпать. Но и в постелях мы оставались под строгим надзором. Не менее пяти раз за ночь дежурный наставник входил в нашу комнату и окидывал подозрительным взглядом кровати, в которых под одеялами лежали, свернувшись, пятеро мальчиков.

Около полуночи нас будило звяканье шпор, возвещавшее приход отца. На просьбы моей матери нас не будить, отец отвечал, что будущие солдаты должны приучаться спать, несмотря ни на какой шум.

- Что они будут делать потом, - говорил он, когда им придется урывать несколько часов для отдыха, под звуки канонады?

В глазах наших родителей и воспитателей, мы были здоровыми, нормальными детьми, но современный педагог нашел бы в нас неудовлетворенную жажду к большей ласке и к проявлению привязанности. Мы страдали душой от одиночества. Наше особое положение отдаляло нас от детей нашего возраста. Нам не с кем было поговорить, и каждый из нас был слишком горд, чтобы делиться своими мыслями с другими братьями.

Одна мысль о том, чтобы явиться к отцу и утруждать его неопределенными разговорами без специальной цели, казалась просто безумием. Мать наша, со своей стороны, направляла все усилия к тому, чтобы уничтожить в нас малейшее внешнее проявление чувства нежности. В свои юные годы она прошла школу спартанского воспитания, по духу того времени в Германии, и не порицала ее.

...Вспоминая свое детство, строгость воспитания и обращения с нами, должен сказать, что все это имело самое благотворное влияние на всю последующую жизнь. Должен добавить, что все монархи Евролы, казалось, пришли к молчаливому соглашению, что сыновья должны быть воспитаны в трезвящем страхе Божием для правильного понимания будущей ответственности перед страной.опубликовано econet.ru

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление - мы вместе изменяем мир! © econet

Источник: https://econet.ru/

Понравилась статья? Напишите свое мнение в комментариях.
Комментарии (Всего: 0)

    Добавить комментарий

    Не пытайтесь удерживать что-то из страха потерять, иначе вы потеряете всё. Джордж Герберт
    Что-то интересное