О жизни

Жизнь полна парадоксов, она и есть один сплошной парадокс, лишенный смысла, который, как нас учат, мы должны найти, создать, принять и т.д. и т.п. А что если его просто нет?! Тогда все становится гармоничней.

Такая замечательная, замечательная жизнь. Живешь и думаешь, что знаешь, представляешь себе что верно, занимаешься, укрепляешь правильность, гонишь прочь сомнения и несоответствия, а потом, оказывается, что нихрена не знаешь и не понимаешь. Жизнь похожа на долбанный коан, понять который просто невозможно. Он просто есть такой, какой он есть, и наш разум дан нам в наказание за наше высокомерие, свойственное человеку в окружении природы. 

Такая замечательная, замечательная жизнь

Я думаю, что я думаю. Я чувствую, что я что-то чувствую. Возможно, есть нечто такое, что лежит за гранью и мыслительного и чувственного опыта, нечто такое, что и есть сама жизнь, и не случайно она непостижима теми «инструментами» которые есть у нас сейчас. Мы можем лишь обозначить присутствие в нашем мыслительном поле этого нечто под видом Самости, Монады, Единого, Бога и всего остального, что так или иначе перебирает на себя функции первоосновы всего сущего, т.е. нас в том числе. И это нечто не нуждается, судя по всему, в нашем понимании его, т.к. оно есть завершенное начало начал, полное в своей завершенности готовности начинать.

А мы? Ну а что мы. Я, мы, они, все пытаемся. Пытаемся и пытаемся жить, начинать, завершать, строить, ломать, и все это время, как калеки, тешимся своей неполноценностью, выдавая ее за повод для гордости. Во взмахе крыльев воробья больше ценности чем в человеческих достижениях.

Все это похоже на внутреннюю сторону одного сна. В нем страшно быть, поэтому было придумано время, в нем страшно быть, поэтому был придуман смысл, в нем страшно быть, поэтому была придумана вера в Бога, в нем страшно быть, поэтому было изобретено понятие жизни. Стало легче, но не намного.

Эти придуманные сущности породили своих детей-мутантов: культуру, закон, право, развитие. Мы придумали себе стражников, которые охраняют вход в наш страх бытия, в этот архетипический ужас, из которого мы и были рождены. Наше эго, рожденное им, бережно хранит память о чем-то великом, к чему нельзя приближаться, т.к. исчезнет все видимое и наступит «эпоха» бесконечности.

Возможно Фрейд был прав, принеся в этот мир эдипов комплекс и стремление к жизни и смерти одновременно. Ему удалось изобразить это достаточно понятно для укрепления и, главное, для осознания ужаса, страха, гнева, которые есть во всем этом. Это и есть культура, хотя не все люди ей подвластны.

И все же хочется обратить свой взор туда, где ничего не видно, и наткнувшись на свою слепоту отчаяться, приблизившись тем самым к этой сути, наполняющей нас. Это, как магнит, тянет к себе, и мы тянемся, ведь мы такие же, как и оно, это единосущее начало. И это как бы выглядит так, что тянуться нужно в себя, вовнутрь, выворачивая себя наизнанку, только лишь для того, чтобы убедиться, что будет то же самое.

Там нет ничего такого, чего нет здесь и сейчас. Часть целого мира, возомнившая себя целым миром. Наше безумие гордыни Эго, наверное, и есть карма, или «загадка Бога», или смысл жизни, чтобы узнать (неизвестно каким образом), что мы просто ничто одного единого Ничто.

Возможно, весь ужас нашей жизни состоит в том, что нас нет (имеется ввиду, нет сознания как автономного субъекта), и узнать это, думая что ты живой сейчас, просто непереносимо ужасно.