Согрей меня на этом пешеходном переходе.

Согрей меня на этом пешеходном переходе.

Освещенная сторона дома и ветер в лицо, шум дороги, немного дискомфорта в уставших ногах, и вот жизнь кажется такой настоящей в этот момент, что хочется остановить время и немного отсрочить следующий день, остаться в этом страхозлостном неведении, перейти дорогу не смотря на лево и на право. Я чувствую, как от завтра веет холодом моего неведения, и становится так страшно. Как я мог допустить в свою одурманенную прошлым голову мысли, что завтра принесет мне успокоение? Вот сейчас, я пытаюсь отложить свою тревогу, я этим занят прямо сейчас, я пишу и пишу, и мне кажется, что нереальность этого мира становится в этот момент предсказуемой, что я смогу выйти из кафе и пойти той же самой дорогой домой. Мне так казалось, и я изо всех сил верю в свою кажущуюся нереальность. От напряжения сжимаю пальцы.

Когда-то я видел отважную девушку, которая идя по улице остановилась и закричала изо всех сил, потом улыбнулась и пошла дальше. Это было прекрасно. Эй, тут есть кто-нибудь, кричала тогда она, и никто, слышите, никто ей не ответил. Сейчас я кричу, как и она, непереставая, только внутрь себя, и так же как и она, я не слышу ответа, только ироничная улыбка на моем лице. Прекрасно? Да, пожалуй, это прекрасно.

Быть психологом - это как видеть призраков, когда их никто не видит. Это совершенно сумасшедшая история жизни и смерти отчаяния остаться одному на планете одиноких, истерзанных бесконечно-нескончаемыми контактами людей. Говорить с призраками психической жизни других людей и своей жизни - это не странность, это данность своей способности слышать голоса в полной тишине. Это значит, что я точно выбираю позицию одиночества и непонимания, это выбор кричащего человека, это знак здоровой болезни.

Она кричала не зря, по крайней мере, я уловил в этом крике нечто, что посмотрело в мои глаза страхозлостным взглядом и пробудило меня к жизни, к ужасной части моей жизни. И да, это прекрасно.

Это погружение длится уже долго, я медленно падаю вниз в толще воды, все плотнее и плотнее, темно, холодно, страшно, мерзко от осознания близости смерти, много напряжения убитого в давящей толще воды, и непроглядная темнота. И даже тут слышен этот крик, как будто спасение близко, и в момент последнего вздоха я поймаю ощущение приближающегося спасения, а что будет после потери моего сознания, это уже совершенно другая история.

Вот эта елеуловимая напряженная улица вертится вокруг меня, преследует меня своей разметкой, так и хочет прижаться ко мне всем своим покрытием, но я иду перпендикулярно ей, как будто так и нужно, как будто в этой плоскости я не буду чувствовать ее истоптанную и заезжанную историю боли и разрушения. Тот, кто строит дороги, тот задает угол зрения и владеет горизонтом понимания. Я как кочевник в лабиринте чужих дорого, мне остается только кричать, только звать на помощь выход, который прячется где-то там, где давно нет меня.